Что, если я просто пропущу несколько занятий? В чем проблема?
Что они могли со мной сделать?
Выгнать меня из Академии?
Замечательно! Это было бы похоже на воплощение мечты.
Думая о мечтах, я больше всего на свете хочу вернуться к тому, от кого меня оторвали.
— Не волнуйся, Пип, — я солгала. — Ты иди, а я тебя догоню. Я встану через десять минут и буду бежать всю дорогу до класса.
— Ты хоть знаешь, где класс?
— Как свои пять пальцев.
Она бросила на меня последний неуверенный, обеспокоенный взгляд.
— У тебя все лицо раскраснелось. Ты в порядке?
Я натянула одеяло на щеки.
Звук шагов Елены затих, и, высунув голову, я обнаружила, что все остальные девочки ушли раньше нее.
Пожалуйста, позвольте мне вернуться в тот сон, молилась я воображаемой высшей силе. Позвольте возлюбленному моей мечты еще раз обернуть вокруг меня свои черные шелковистые крылья, и я обещаю вести себя наилучшим образом в течение недели.
Я поглубже зарылась носом в подушку.
Грезы прийдите, приказывала я и надеялась на лучшее.
Я бы сделала все, чтобы вернуться к нему, закончить то, что мы начали, даже если в конце концов нам пришлось бы попрощаться.
Я так и не нашла его.
Я не знаю, сколько прошло времени, когда ледяная сырость пробрала меня до костей. Куски льда проплыли над моим лицом, и воздух перестал поступать в мои наполненные водой легкие.
Это была не та мечта, к которой я стремилась.
Я боролась за то, чтобы вдохнуть, проснуться, но только для того, чтобы еще больше холодной воды влилось мне в рот и в горло.
Дерьмо! Дерьмо!
Я резко открыла глаза, и, к моему ужасу, вода залила мою койку, заключив меня в нее, как в ледяной гроб. Это был не просто дурной сон.
Кубики льда проплывали над моим лицом.
Как такое может происходить на самом деле?
Было ли это последствием ритуала? Я уже прочувствовала сжигание огнем. Теперь я должна замерзнуть насмерть, чтобы завершить цикл? Этот ритуал был отвратительным!
Я взвизгнула, что было сил, сбросила с себя промокшее одеяло и вскочила с промокшей кровати.
Потом я поняла, что совершенно голая, стою босыми ногами на мокрой холодной земле.
Обычно я спала голой. Одежда раздражала мою кожу.
— Теперь ты быстро, — лениво сказал Пакстон, наслаждаясь моментом.
Все встало на свои места.
Только морской Полубог мог вытащить такое количество воды из ниоткуда и заставить жидкость вот так летать по воздуху.
Я обвела комнату яростным взглядом и заметила его, прислонившегося к столбику койки. На нем не было доспехов, но он был одет в серую рубашку на пуговицах и черные брюки.
Морской Полубог может быть чертовски сексуален ранним утром, но я покраснела, хотя похоть все еще бурлила в моих венах после эротического сна. Мой гнев усилился, когда я заметила, что ему нравится наблюдать, как я дрожу от холода.
Он намеренно медленно оглядел мою наготу, желая оскорбить и вывести из себя, но все же не смог скрыть жар в своих фиалковых глазах.
От тяжести его пристального взгляда у меня по коже побежали мурашки.
Я мгновенно изменила свою стратегию. Швырнуть в него мокрой подушкой не причинило бы ему никакого вреда.
— Нравится вид? — Ласково спросила я.
— Ты задала тот же скучный вопрос на ритуале, — сказал он. Его взгляд вернулся к моему лицу после того, как задержался на моей груди слишком долго. — Что у тебя есть такого, что может заинтересовать Полубога, смертная?
— Если ты помнишь, твой священник поправил тебя после ритуала. Я не смертная, — сказала я, сохраняя улыбку на лице. — Должна ли я предположить, что у Полубогов бывает кратковременная память?
Если я не была человеком, то кем я была?
У меня не было ни времени, ни умственных усилий, чтобы попытаться разобраться в этом. Я только надеялась, что я не какой-нибудь урод.
Заметив мимолетное колебание и неуверенность в моих глазах, Полубог набросился.
— Тогда кто ты? — спросил он, небрежно выгнув бровь.
Я вздернула подбородок. Мне стоило больших усилий удержать улыбку на губах.
— Почему я должна тебе об этом рассказывать? — Спросила я, подходя к нему, покачивая бедрами, вместо того, чтобы схватить простыню с кровати моей соседки, чтобы прикрыть свою наготу.
Он напрягся, выпрямился и убрал руки со своей мускулистой груди, которую восхитительно обтягивала рубашка.