В воскресенье я наведалась в бассейн, от которого раньше отказывалась ради встреч с Шемиттом. Целеустремленно гребя от бортика к бортику, я обнаружила, что улыбаюсь. В вольной жизни есть свои плюсы! К тому же умеренные физические нагрузки полезны не только для здоровья, но и для самочувствия.
На понедельник у меня было назначено одно гражданское дело. Лихо управившись с допросом свидетелей, я вышла из суда в прекрасном настроении.
Подставила лицо расшалившемуся солнышку и, улыбаясь, включила мобильный. Он тут же требовательно заверещал.
- Слушаю, - произнесла я, роясь в сумке в поисках денег на проезд.
- Вы почему не берете трубку?! – возмутился визгливый женский голос. – Я вам пятый раз звоню!
- Я была в судебном заседании, - честно призналась я. Собеседница недоверчиво хмыкнула. Пришлось подпустить в голос холода и поинтересоваться: - Вы что-то хотели?
Разумеется, на меня тут же обрушился водопад жалоб...
Кстати говоря, клиенты часто возмущаются, если адвокат не отвечает на звонок. И к тому же имеют дурную манеру звонить посреди ночи или на рассвете, невзирая на выходные и праздники. Неужели так трудно поверить, что адвокаты тоже люди, которые вполне могут заболеть, уехать, в конце концов, сексом заниматься!
Закончила отвечать на звонки жаждущих внимания клиентов я только возле дома. Уф, как же я голодна! В подъезде витал вкусный аромат жареных котлет и борща. Пришлось перепрыгивать через ступеньки, чтобы поскорее скрыться в квартире от невыносимо аппетитных запахов.
- Я дома! – известила я Ната, стаскивая в прихожей сапоги.
- Ага, - ответил он с кухни. – Иди обедать! Пока не нагрелось, хе-хе!
На обед он предложил мне кефир, украшенный веточкой мяты. Кисло посмотрев на предложенное «лакомство», я залпом его выпила и тяжело вздохнула. Желудок недоуменно квакнул, принимая скудное подношение, и возмутился уже всерьез. Труден, долог и извилист путь к стройной фигуре! Хотя я прекрасно знала, что труднее всего выдержать первую пару дней, а затем постепенно привыкаешь. Осталось лишь заняться самовнушением, что я сыта и весела. Эх...
Вечером, когда я уже почти засыпала, позвонил Саградд Торрсон и сообщил, что слушание назначено у судьи Дреггюсона. Я записала информацию, положила трубку и лишь после этого позволила себе выругаться. Не бывает ничего хуже судьи-гнома, особенно по столь щекотливому делу. Гномы – непревзойденные мастера в соблюдении буквы закона, с духом дело обстоит значительно хуже. К тому же Дреггюсон был склонен показательно покарать соплеменников за малейшее нарушение. Принцип "чтобы другим было неповадно " ему весьма близок (как и большинству гномов). Ведь любая статья УК позволяет достаточно вольно подходить к мере наказания. К примеру, санкция может гласить "от двух до восьми", оставляя окончательное решение за судьей.
В данном случае моему подзащитному грозило до пяти лет лишения свободы, так что он оказался в весьма неприятном положении. Судя по его унылому голосу, он и сам прекрасно это понимал. Что ж, будем драться до последнего...
На следующий день я заглянула к судье Дреггюсону и написала заявление об ознакомлении с делом. Он недовольно покривился (Дреггюсон меня почему-то недолюбливал), но, конечно, подписав.
Я тщательно изучила материалы, не обнаружив в них ничего нового. Хм, тогда посмотрим список лиц, подлежащих вызову в суд... Все любопытнее и любопытнее! Во-первых, никого из "жриц любви" обвинение не вызывало, а во-вторых, ни невеста моего клиента, ни ее отец там не фигурировали. При этом следователь зачем-то вызвал их к себе и выболтал подробности дела! А это уже не просто странно, а уголовно наказуемо! У следователя должен быть резон так поступить...
Сразу после визита в суд я встретилась с клиентом и провела инструктаж о правилах поведения и линии защиты. Заодно мы обсудили странности дела, хотя внятного объяснения им Сагград не нашел.
Кроме того, я сочинила вдохновенную жалобу на действия следователя, где подробно изложила обстоятельства разглашения данных следствия, а заодно сослалась на нарушение презумпции невиновности. Вина моего подзащитного пока не была подтверждена соответствующим приговором суда, следовательно, ссылки на его преступные доходы и прочее – всего лишь предубежденность следователя. Формальность, но звучит внушительно.
Вручив клиенту жалобу, я велела ему немедленно отправить ее заказным письмом на адрес районной прокуратуры...
На следующее заседание я собиралась, как рыцарь на заранее проигрышный бой. Пусть шансов мало, но сражаться надо до последнего, стискивая зубы и глядя прямо в глаза опасности. Деловой костюм в качестве брони, портфель вместо щита, а бумаги – словно разящие удары меча... Хм, кажется, я увлеклась.
На улице буйствовала весна: лопались почки на деревьях, пробивались упрямые всходы на газонах. Девушки уже сбросили тяжелые зимние одежды и охотно демонстрировали ножки, талии и прочее, отчего мужчины дурели и становились похожи на мартовских котов.
Весна дурманила голову и звала за собой, но приходилось сидеть в офисе и носить приличные юбки до колен. Зато диета принесла первые плоды: в джинсы я влезала уже без проблем, хотя ремень все еще немного врезался в живот. Теперь мне хотелось улыбаться мужчинам, кокетничать и влюбляться самой. Но первым делом – работа, а любовь – когда-нибудь потом...
В суде меня уже ожидал Саградд Торрсон, приплясывающий от волнения. Одет он был безукоризненно, даже галстук повязал, хотя громы их недолюбливают.
- Вижу, вы учли мои пожелания, - поздоровавшись, улыбнулась я. В суде тоже встречают по одежке, и не стоит об этом забывать. Гномов лучше не нервировать броскими деталями, лучше предпочесть строгий костюм темных тонов.
- Вы же адвокат, вам виднее! – пожал плечами гном, и я умилилась. Побольше бы таких послушных клиентов!
Судья Дреггюсон, как и все гномы, отличался болезненной пунктуальностью, так что заседание началось минута в минуту. Начало слушания любого дела всегда одинаково: проверяется, явились ли все участники, устанавливается их личность, потом объявляется состав суда, выясняются возможные отводы и разъясняются права. Далее прокурор зачитывает обвинительное заключение, и суд уточняет, понятна ли подсудимому сущность предъявленного обвинения.
Дреггюсон соблюдал процедуру до малейших деталей, а ведь находиться больше получаса сыром и холодном зале чревато простудой! Судье хорошо – он запутался в теплую мантию, а у меня уже зуб на зуб не попадал. Оставалось только нервно рисовать в блокноте руну ансуз, которая способствует красноречию, а также совуло и кеназ, символизирующие огонь. В сочетании они обещали тепло и прилив вдохновения. Учитывая, что зал тщательно защищен от магии, особой пользы от рун не было, но, по крайней мере, я постепенно успокоилась и перестала дрожать.
- Подсудимый, встаньте! – переведя взгляд на моего клиента, сурово велел судья.
- Да, ваша честь! – вскочив, отрапортовал Сагград и вытянул руки по швам.
- Вы признаете себя виновным? – взгляд из-под кустистых седых бровей судьи Дреггюсона был неожиданно острым и внимательным. – Показания давать будете?
- Признаю, - обреченно выдавил Сагград. - Буду.
А что делать? Во-первых, на предварительном следствии он вину признавал. А во-вторых, спорить с фактами бессмысленно. Это в сериалах адвокат расколет любого свидетеля, как орех, отведет ненужные вопросы и убедит судью в чем угодно. Вот только в реальной жизни судья спокойно закроет глаза на оговорки свидетелей, списав неточности на огрехи памяти, а отвод вопросов в уголовном деле вообще невозможен.