Я чуть притормозил матрицу и несколько раз глубоко вдохнул. Когтистые лапы снова превратились в руки, и я понял, что опять могу говорить.
— Ты просил меня прийти, — сказал я. — Так впусти.
— Не так быстро, — сказал Тёмный Проводник. — Вы злитесь, и очень опасны. А я бы хотел с вами договориться.
Опасен? Так и есть!
Значит, он меня боится. Похоже, я смогу надавить на него в нужный момент. Главное — не напугать слишком сильно.
— Покажи мне Полину! — потребовал я, одновременно считывая его матрицу.
Плетение было знакомым. Но такого цвета магических нитей я ещё не видел. Они светились тускло-дымчатым зеркальным светом. Мне даже показалось, что в плетении матрицы Тёмного Проводника отражаются огоньки горящих свечей.
Странный эффект. Такой же странный, как вся обстановка.
Тёмный Проводник отступил в сторону. Полы плаща распахнулись, едва не уронив одну из свечей.
За его спиной я увидел Полину. Девушка стояла у стены, раскинув руки. Её запястья были прикованы кандалами.
Настоящими кандалами, как у средневековых каторжников!
Голова Полины бессильно опустилась. Я видел, что её колени подгибаются от усталости. Княжна почти висела на цепях, которыми Тёмный Проводник приковал её к стене.
— Какого хрена? — спросил я. — Отпусти её немедленно! Полина, ты меня слышишь?!
Княжна еле заметно шевельнула головой.
— Я отпустил бы её, если бы могли договориться, — неожиданно сказал Тёмный Проводник. — Но вы, Константин, предпочитаете конфликт. Хорошо, будь по-вашему!
Он неожиданно вытащил из-под плаща нож и пошёл к княжне. Лезвие ножа тускло блеснуло, отразив пламя свечей.
Не тратя времени на слова, я ударил в Тёмного Проводника всей накопленной магической энергией.
Он как раз протянул руку, чтобы ухватить Полину за волосы.
В этот момент мой удар достиг цели.
Я увидел, как матрица Тёмного Проводника на мгновение вспыхнула, окутывая его фигуру серебристым сиянием.
А мгновением позже из меня вышибло дух! Непостижимым образом Тёмный Проводник отразил мой удар и направил его обратно в меня.
В глазах потемнело. Я понял, что падаю на спину, но самого удара совершенно не почувствовал.
Только увидел, как огоньки свечей взметнулись вверх.
И потерял сознание.
Глава 4
Первое, что я увидел, когда пришёл в себя — всё те же проклятые свечи!
Они горели, чуть слышно потрескивая. И даже не стали заметно короче.
Значит, времени прошло немного.
Хотя, как я могу рассуждать о времени в магическом мире? Вполне возможно, что здесь есть свечи, которые вообще не сгорают.
Я сидел у стены зала. Мои руки были прикованы такими же кандалами, как и те, что я видел на Полине.
Я пошевелил руками. Цепи угрожающе звякнули о камень, а кандалы чуть сдавили запястья.
Или это мне показалось?
Напротив себя я увидел Полину. Насколько я мог судить, девушка была цела и невредима.
Тёмный Проводник стоял рядом со мной.
— Теперь можно и поговорить, — сказал он.
— Что ты со мной сделал?
Он пожал плечами.
— Это не я, а вы, Константин. У меня просто сработала магия отражения. Хотя, не отрицаю того, что я вас спровоцировал.
— Зачем? — спросил я.
Голос звучал хрипло, и я кашлянул.
— Потому что вы сильны и опасны, — откровенно признался Тёмный Проводник. — Ваш ментальный удар я смог отразить, хотя и над этим пришлось работать очень долго. А вот против оборотня я бы не устоял. Пришлось придумать, как заковать вас в цепи.
— Слушай, я же всё равно выкручусь, — как можно убедительнее сказал я. — и тогда тебе не жить. Есть только один шанс. Отпусти Полину, и давай попробуем договориться.
— Отпустил бы, — грустно сказал Тёмный Проводник. — Мне и в самом деле нужны вы, а не она. Но если мы с вами не договоримся, Константин — девушка останется моей единственной надеждой. Ведь остальных вы у меня отобрали — и Симагина, и Обжорина. Хотя, с их помощью я всё равно не сумел бы открыть портал.
Слушая Тёмного Проводника, я думал о своём. Например, меня очень интересовало — как скоро меня отыщет Бердышев. И сможет ли он обнаружить «кротовью нору» в стене канализационного тоннеля.
Одновременноя пытался сновать разогнать свою магическую матрицу. Она отзывалась расстроенным гнусавым воем, от которого сводило зубы.
Как гитара, которую по пьяному делу уронили на пол. Корпус дал трещину, струны ослабли и расстроились.