– С собой возьму и арестанту, который в кутузке у меня валяется.
– Солянку ему лучше погрей, он тебе спасибо скажет, – предложила я.
– А можно? – удивился он. – Ты вчера против него была.
– На тарелку супа мы не обнищаем.
Достала поллитровую банку, налила туда солянки.
– Будешь выходить, погреем в микроволновке и завернем в газетку и в полотенце, чтобы горячим было, – сказала я, ставя банку на стол.
Позавтракали с Сашей. Соорудила ему термос с чаем. Он захватил банку с супом и убежал кормить своего заключенного. Интересно, гражданин очухался или его по-прежнему колбасит? Вероятнее всего, Саша ему еще старые свои вещи взял. Хороший он, добрый, справедливый, тяжело ему сейчас. Кого болячка не скосила, тот сам в петлю лезет, а ему всё это разгребать.
Через пятнадцать минут и дети встали, сонные, похожие на маленьких нахохлившихся птичек. Повоевали за место в ванной, кто первый пойдет, и почему так долго. Ворвались на кухню, пожелали мне доброго утра, растащили бутерброды, выпили по половине чашек чая. Быстро оделись и упорхнули в школу. Как я по ним скучаю, вроде и рядом, а уже не так близки, как летом.
Несмотря на осень и всякие магические дела, мое хозяйство от меня никуда не делось. Курочки с козочками всегда ждут меня. Хохлатки бегут ко мне, переваливаясь, радуясь моему появлению. Козы подставляют голову, чтобы я почесала им между рожек. Одна из козочек у нас беременна, в августе нам удалось ей найти представительного жениха в другой деревне. Так что я ее сейчас не дою, пусть набирается сил перед родами. Даю ей витаминки специальные и вкусный питательный прикорм.
Всех покормила, всех обиходила, вернулась в дом. Смотрю на телефон, а там от Саши два пропущенных. Перезваниваю.
– Агнета, ты можешь отнести вещи в мою кутузку? Я пакет около нашего крыльца забыл. Человек хоть переоденется в теплую и чистую одежду.
– Хорошо, сейчас привезу, – пообещала я.
Нашла пакет, он как-то завалился за лавку, вот Саша про него и забыл. Посмотрела, что он туда положил: свитер, брюки, какая-то рубашка и новые труселя. Оделась и отправилась одежу относить гражданину.
Саша объяснил мне по телефону, где спрятал ключи для меня. Нашла под камешком связку. Открыла его участок. В нос ударил запах нечистот и немытого тела. Гражданин лежал на лавке, рядом стояло помойное ведро. Он услышал, что кто-то идет, и вскочил.
– Я вам тут одежду принесла, – втиснула пакет между решетками.
– Спасибо. Вот только чистую одежу на грязное тело натягивать нехорошо, – мотнул он головой.
– Александр Павлович придет, может он что-то придумает.
– Спасибо вам за суп, очень вкусный. Я же не бомж какой-то завалящий, – начал он. – Хотя что уж лукавить, бомж и есть, – он горько усмехнулся. – Вы только меня пока не выпускайте. Можно, я тут пару дней поживу?
– Это не ко мне, это к Александру Павловичу.
– А вы за меня не попросите?
– Вы сами у него спросите, – ответила я.
– Вы знаете, у меня ведь высшее образование, бизнес был успешный, филиалы по всей стране. Народу на меня трудилось больше тысячи. Я деньги из воздуха делать умел, за что не возьмусь, всё получалось, всё ладилось. Квартиры, машины, жена фотомодель, несколько раз в году за границу ездил. В общем, полный фарш, как говорил у меня один приятель.
– И что же случилось? – я особо не верила этому гражданину, все алконавты умеют давить на жалость. У них чем больше градусов в крови, тем уровень манипулирования другими людьми повышается, этакая суперспособность появляется, а уж какие они сказочники, сам Пушкин позавидовал бы.
– Да ничего не случилось. Думал, что с другом работаю, а оказалось – с крысой. Выпил с ним как-то, отмечали сделку, а утром проснулся дома и ничего не помню. На работу пришел, меня не пускают, говорят, Эдуард Соломонович не велел. Я ему все провода оборвал, а он мне ответил, что пить меньше надо и смотреть, что подписываешь. В общем, я ему тогда, оказывается, фирму подарил.
– А как же яхты, заводы, пароходы, жена фотомодель?
– А никак, всё посыпалось в один момент, как карточный домик. Какие-то долги вылезли, подписывал не глядя, другу доверял, а он брал кредиты налево и направо под мое честное имя. Жинка от меня ушла, ухитрившись оттяпать половину имущества, пока кредиторы не посетили меня. А потом всё полетело с бешеной скоростью, провал за провалом, какое бы дело ни пытался открыть, все летело в тартарары.
Какую бы работу ни находил, везде случался коллапс, то реорганизация, то оптимизация, то еще какая-нибудь зация. Остался с голой жопой на улице. Мать меня приютила, но как только мы стали жить вместе, так у нее начались проблемы по всем фронтам. Я же провалился в депрессию и начал выпивать. Вскоре она попросила меня на выход, плакала, когда дверь за мной закрывала, но сказала, что в этом возрасте ей не хочется жить на помойке, а я здоровый, найду себе работу.