— Свет, а ведь теперь нам с дачи этой сматываться надо, засветили ведь тебя!
— Нет, как раз наоборот. Этот… собака была у них сейчас только одна, и теперь меня некому выследить.
— А мужик?
— Он не расскажет.
— Слушай, но если собака тебя по следу здесь нашла, значит твой путь известен уж как минимум до станции! Ведь не водили же эту уродину по всем электричкам всех вокзалов подряд?
— Нет, не водили — соглашается Света со вздохом и, чуть помедлив, продолжает: — Такой собаке не обязательно точно в след утыкаться, она и так, на расстоянии, почуять меня сможет. Особенно в некоторые моменты… вот когда ты ко мне приставал сегодня. Но пока они новую притащат, да по следу пустят, времени пройдёт…
Светка замолкает, видимо, чтобы подсчитать, сколько пройдёт времени, да так и не заговаривает снова до самой Настиной дачи. Я, со своей стороны, тоже решаю тему не продолжать, и поэтому все наши дальнейшие беседы в этот вечер сводятся к нескольким кратким фразам по поводу постельного белья и кому в какой комнате лечь.
Между пятницей и субботой
Лечь — легли, но не знаю, как Светке, а мне сон не идёт. Не так уж и тихо здесь по ночам! Вот издалека слышен мотор машины, она приближается почти вплотную и останавливается.
Щелчок двери, негромкие голоса, и снова дверь щелкает, машина уезжает, но её долго ещё слышно. Шумнул ветер в соснах… Прогрохотал длинный товарный поезд… «А это что за вой?! Блин, кошачья песня, какому-то зверюге марта мало было. И диван какой-то жёсткий, совершенно спать невозможно!»
Я встаю, выхожу на веранду и включаю свет… Нет, лучше выключить, а то снаружи не видно ничего. Жалко, я ту трубу с собой не взял, хотя здесь, на участке, можно и чем-то поувесистей обзавестись, надо только до сарая прогуляться.
Прогулялся и устраиваюсь в широком деревянном кресле у стола. Оно не очень удобное, но ничего, до рассвета досидеть можно…
Суббота
Электричка почти пустая: все, кому нужно было на дачи, уехали вчера, и возвращаться они будут не раньше завтрашнего вечера, так что в это утро в вагоне нашими соседями оказываются лишь три бабульки цветущего вида и лежащий на лавке алкаш — ноги поперёк прохода.
Мы со Светланой сидим почти у дверей, но иногда, когда ветер задувает в окно, запах этих ног доносится и сюда, хотя может быть это так пахнет алкаш, весь полностью. Светка в такие моменты ничего не говорит, но досадливо морщится. Примерно так же, как сегодня на рассвете, когда растолкала меня, уснувшего в кресле на веранде, голова на стол — я поднялся, и с колен моих на пол грузно брякнулся здоровенный топор. Вот тогда-то, она и состроила гримаску, но не сказала ничего. Тактичная у меня подруга!
Теперь она едет со мной в город, по её словам, чтоб не скучно было одной оставаться, а на деле — кто её знает? Может быть в мою защиту верит, возможно же такое? И теперь нас ждут всякие дела, и не в последнюю очередь — разговор с Настей, чтобы окончательно выяснить, можно ли нам остаться. Судя по вчерашнему Настиному тону, это отнюдь не факт.
Как ни странно, но где-то в районе Томилино[16] в вагон деловой походкой входят контролёры, не отдыхается им! Хотя нам-то что, у Светки билет, у меня сезонка… «Кстати, где она?» — Обшариваю карманы куртки и нахожу сначала чёрный квадратик — изнанка вчерашней фотки, а под ней уже и пластмассовый чехольчик с единым и спасительной розовой бумажкой.
«Контра» на нас глядит мельком и всем составом устремляется к алкашу, ну а я решаю посмотреть на то, что же получилось на той фотке. Вновь вытаскиваю её, переворачиваю…
«Это ещё что такое?»
Серые пятна фона, и на нём что-то такое, ну совсем на того пижона не похожее, а похожее… разве что на надувного монстра, рядом с которым на Арбате детей фотографируют, и больше ни на что.
Длинное худое туловище, суставчатая шея, узкая голова с неожиданно широкой зубастой пастью, руки-ноги тоже худые, на руках три сустава, а на ногах два. Цвет серо-зелёный, только пасть изнутри красненькая и глаза такие же. В этой детали сходство с пижоном всё же просматривается. Но остальное-то — полный бред.
— Свет, откуда бы такое?!
— Что? Ах, это… Ну это я… На Арбате чучело сняла, наверное, карточка застряла. Она тебе нужна?
Голос у Светланы такой равнодушный-равнодушный, особенно последние слова, подразумевающие: «Не нужна, так отдай и забудь». Не был бы он таким, я б поверил, ну а так — стоит подумать.