— Не надо, я же говорила, что эти тут ни при чём.
— Так может прикроют как-нибудь?
— Вряд ли, нужна я им. А если я расскажу всё как есть, меня скорее всего в психушку отправят. А у меня родичи далеко, вытаскивать некому.
— А ребята твои, из «Тролля», от них может быть какой-то прок?
— А ребята мои, из «Тролля», в Ялте уже давно,— произносит Светлана ядовито.— Толстым кооператорам поют Розенбаума. Я одна сейчас в Москве, вообще одна, понимаешь? И домой мне нельзя, и по улицам нельзя ходить, и ещё неизвестно сколько так продлится, пока…
— Пока что?
— Пока… один человек меня не найдёт, и всё само собой разрешится.
— И долго он тебя искать будет?
Она молчит, и я молчу сочувственно. А что тут можно предложить, хотя…
— Света, а хочешь, я тебе пристанище найду? Хоть и ненадолго, но всё-таки.
— Что ты имеешь в виду?
— Сейчас объясню. — Я приношу ещё пару стаканов бурды, обозначенной в меню как «кофе с молоком», и пускаюсь в рассказ:
— У меня есть друг, по имени Паша, у него есть жена, по имени Настя, а у Настиных родителей есть дача в посёлке по имени Сорок второй километр[12]. Я там как-то гостил с неделю, и вроде бы как получил приглашение приезжать ещё. В ближайшие две недели эта дача по разным причинам будет пустовать, и в принципе можно туда тебя поселить, объяснив Насте, что «во так надо».
Света вроде бы и верит в эту идею, и не верит, а я продолжаю:
— Хочешь, так прямо сегодня поедем? А договорюсь я обо всём задним числом. День туда, день сюда — возьму грех на душу!
И она решается. Видимо, и впрямь жутко ей сидеть в пустой квартире по ночам и каждую минуту ждать, что придёт кто-то страшный, способный разорвать человека на части…
«Кстати, а почему одной? Такая девушка, и без десятка „Друзей“ в кавычках и друзей просто?»
— Свет, извини, можно странный вопрос? У тебя что, ни ухажёров, ни приятелей нету?
— Откуда?
— То есть как откуда?! Красивая девушка, да на тебя мужики, как на мёд должны липнуть!
Светлана вдруг запинается и, что называется, изображает из себя фонарик. Как будто я её невесть на чём поймал. Несвязно сваливает всё на свой нелюдимый характер и разборчивость. Заодно и поясняет, почему «Тролль» в крымах, а она тут:
— У нас ещё одна девчонка есть, Маринка. Она трахается со всеми подряд, а я нет — вот и результат.
Эко мило у неё это самое «трахается» прозвучало, по интонации сразу понятно её, Светино, отношение к этому занятию. Только и надежды, что я не попадаю под определение «все подряд».
Пятница (продолжение)
Настина дача имеет вид небольшого зелёного домика в две с половиной комнаты. По обе стороны, на соседних участках, её окружают двухэтажные хоромы с резными карнизиками, островерхими башенками и мозаичным разноцветием стёкол на верандах, и всё вместе смотрится, как иллюстрация к известной фразе: «У нас все равны, но некоторые более равны, чем другие». Тайничок с ключами мне известен, и вот мы со Светланой идиллически сидим на маленьком диванчике, и сквознячок выдувает прочь застоявшийся воздух. За окном тихо, так тихо, как только может быть тихо на Сорок втором километре в выходной день — самолёты в Быково как заходили на посадку, так и заходят, а электрички-поезда как ездили ежеминутно, так и ездят, но зато нет многоголосого рёва турбин на аэродроме Лётно-испытательного института, которой в будни не утихает с утра до вечера.
Пока мы ехали сюда, напряжённость между нами вроде бы сошла на нет. И Светланин взгляд как-то более на человеческий стал похож, да и у меня перестал перед глазами маячить тот синий пакет — что непрозрачный он был, конечно хорошо, но ведь на то и воображение, чтобы не виденное домысливать. Однако сейчас оно на другую тему переключилось: вот мы с милой девушкой совсем одни, и уж вечер близится, и обстановка такая романтическая… И когда по ходу изготовления ужина на скорую руку (тушёнка с картошкой) я Светлану то так, то этак как бы случайно приобнимаю, она вроде не шарахается в сторону, а воспринимает это как должное. А когда, наконец, поели, чайку попили, то тут и сумерки подоспели, и сидим мы с нею всё на том же диванчике уже откровенно в обнимку, да с поцелуями. Воображению тут уже делать особо нечего, всё, что надо, под руками, а такую конструкцию застёжки лифчика я бы и в страшном сне не вообразил… Тело Светланы напряжено, ну вот, сейчас…
В тот момент, который я для себя определяю как «ну вот, сейчас…», она раскрывает свои губы, но не для поцелуя. Произносят эти губы знакомые слова, которыми обычно предваряется облом:
12
Имеется в виду 42 км — пассажирская платформа Рязанского направления Московской железной дороги в черте города Раменское, используемая дачниками. Это ещё раз подтверждается упоминанием далее соседнего Быково.