- Помолчи и послушай. Сейчас ты пойдёшь со мной к Керверу. Объявлен общий сбор, нам необходимо срочно уехать, а его дочь оставить не с кем. Я предложил тебя. Том чуть не взбесился – он к Мирлис таф и на выстрел не подпускал, но тут такая ситуация... - Эримас устало потер лицо руками. – Давай договоримся. Я не сказал Тому, что ты владеешь нашим языком. Он не я. Даже очень не я! Ни тебя, ни меня он не пожалеет и прикрывать не будет. Не усложняй жизнь ни себе, ни мне, - плечи молодого человека опустились, и он тихо добавил, - Прошу.
Мона кивнула, и, наскоро пригладив волосы и одёрнув одежду, направилась вслед за Эримасом на встречу с Томом Кервером и его дочерью Мирлис. В её голову закралась дурацкая мысль – навстречу судьбе.
Солнце уже давно скрылось за линией гор, в долине ночная тьма сменила сумерки, принеся с собой ощутимую прохладу. Мона с интересом разглядывала окружающее. Дом, куда они пришли, был значительно больше жилища Эримаса. Поодаль стояло несколько хозяйственных построек: амбар, сеновал, овчарня и конюшня – выложенных из плоских камней. К конюшне примыкал загон, за которым, протекал ручей. Подъездная дорога заканчивалась между домом и амбаром. Вокруг дома шла широкая крытая терраса, освещенная парой маленьких магических светлячков, по которой беспокойно ходил высокий крепкий мужчина, а рядом с ним сидела в большом плетёном кресле маленькая девочка в белой длинной рубашке. В сгустившихся сумерках мощная фигура мужчины казалась почти фантастической. При их появлении хозяин дома и его дочь разом посмотрели на них. Эримас поднялся на крыльцо, приказав девушке ждать во дворе.
- Ну, я привел её, решай быстрее, времени почти не осталось, только оружие взять.
Мона выпрямилась и замерла, не спуская глаз с троицы людей решающих её будущее. Сердце лихорадочно забилось от какого-то непонятного чувства, которому она не знала названия – не то от страха, не то от волнения, а в животе неожиданно запорхали бабочки. Кервер, выйдя из тени, сел на скамейку, устремив изучающий взгляд на Мону и, хотя его глаза казались непроницаемыми, ей показалось, что он тоже находится во власти странного напряжения, которое возникло между ними. В наступившей тишине она отчётливо слышала стрекотание сверчков, ощущала одурманивающий аромат горных трав и остывающих камней. Затем он спросил:
- Как её зовут?
Эримас оглянулся на неё через плечо.
- Мона из рода Реме.
- Меня не интересует, из какого она рода, - презрительно фыркнул Том. – Лучше скажи, умеет ли она готовить и достаточно ли чистоплотна.
Мона оскорбилась до глубины души, но на этот раз сдержалась, помня настоятельную просьбу Эримаса. Она глубоко вдохнула и приняла равнодушный вид. Молодой тагалор успокаивая хозяина подтвердил:
- Всё будет в лучшем виде. Давай, решай уже!
Маленькая девочка, внимательно наблюдавшая за происходящим, поднялась с кресла и, подойдя к отцу, дёрнула его за одежду. Том оглянулся. Девочка тихо сказала:
- Я согласна.
Отец опустился перед ней на корточки и взял её ручки в свои.
- Ты уверена?
- Да, па, уверена. Пусть она поднимется к нам, - дочь кивнула и посмотрела на Мону стоявшую внизу.
Том выпрямился и неохотно махнул девушке рукой, властно сказав на её родном языке:
- Подойди, пришлая!
Он говорил и держался с уверенностью человека, привыкшего к тому, что все его приказы немедленно исполняются. Мона внутренне сжавшись, решительно вскинула голову и, быстро поднявшись на террасу, устремила на него свой взгляд, впрочем, тут же пожалев о своей смелости, наткнувшись на его презрительную усмешку, подкреплённую далеко не невинным взглядом, что едва не заставило её потерять голову от страха. Глаза, в которых застыли печаль, усталость и цинизм, скользили по ней снизу вверх, не упуская ни одной детали. Теперь она точно знала, что такое ледяной взгляд. Никогда ещё Мона не встречала подобных глаз – не светло-серые, как у остальных представителей его племени, а голубые льдинки, поблескивающие на смуглом лице, такие острые, что, кажется, взгляд, их проникает в самую душу. Мона сразу поняла, что обладатель этих удивительных глаз не похож ни на одного из мужчин, которых она встречала раньше.
Если Эримас Верн был красив, но ещё по юношески угловат, то Том Кервер являл собой прекрасный образец мужчины в расцвете сил. Это был настоящий воин-защитник племени. Плавными движениями он напомнил Моне огромного хищника. Высокое и гибкое, жилистое тело дышало силой и скрытой мощью. Кожаная безрукавка, надетая на широкие плечи и распахнутая на груди, открывала гладкую смуглую мускулистую грудь и поджарый живот с рельефными мышцами. Узкая дорожка из тёмных волос, начинаясь у пупка, убегала за пояс ловко сидящих на бёдрах защитных штанов, прикрывавших значительную выпуклость. У него были высокие острые скулы и красиво очерченный рот с узкими губами, а также крепкий подбородок упрямо выпяченный вперёд. Раскосые как у всех тагалоров глаза, в уголках которых затаились морщинки, были окружёны густыми короткими ресницами. Прямые и густые тёмные брови, которые легко сдвигались в одну суровую линию перечёркнутую глубокой морщиной на переносице, делали его взгляд по-настоящему тяжёлым. Чёрные волосы были коротко острижены, чтобы не падать на глаза и не мешать. Облик хозяина дома довершали сильные руки, перевитые мышцами, с прекрасной формы пальцами, и обутые в сапоги на мягкой подошве, длинные крепкие ноги, которые были слегка кривоваты, вероятно, из-за постоянного нахождения в седле. Большие пальцы он засунул за пояс, барабаня оставшимися свободными по пряжке.