Мирлис, повисла на шее девушки, уткнувшись ей в грудь. Мона легонько отняла её от себя и, заглянув в радостное личико, попросила потерпеть с объятиями, пока она приведёт себя в порядок после возни в кошаре.
Хозяин дома не заставил себя долго ждать, зайдя на кухню, окинул их с дочерью нечитаемым взглядом, затем сложил руки на груди и, облокотился на разделочный стол.
- Завтра я забью двух овец, после разделки возьмёшь себе переднюю половину тушки. У племянника есть хороший ледник под домом, положишь мясо туда. Сегодня пообедаешь здесь, на вечер возьмёшь себе пару лепёшек, ну и что там ещё от ужина останется, - раздав указания, вышел из кухни и пошёл в мастерскую, захлопнув за собой дверь.
Мона, налив себе супа и захватив пышную промасленную лепешку, присев на край стола поближе к выходу с наслаждением впилась в хлеб зубами. Мирлис нетерпеливо подпрыгивала на скамейке, еле дождавшись пока девушка поест и перемоет оставленную ей посуду, наведя порядок на кухне.
- Чем займёмся? – наклонившись, заговорщицки прошептала девочке Мона. – Чего ты хочешь?
- А вот, - приняв важный вид, маленькая хозяйка, повела девушку за собой в комнату, где вытащив из шкафчика холщовые мешочки с травами, торжественно объявила. – Ба Нияра ругалась, что я отлыниваю от уроков. Сегодня мы будем делать зелья. Мне задано составить успокоительный сбор, – она подёргала Мону и рукав и, дождавшись когда та к ней наклониться, попросила. – Ты поедешь с нами завтра к Чёрной скале?
- Это куда? – удивлённо спросила Мона. – Зачем?
- Завтра будут сжигать погибших. Провожать воинов в Долину предков все придут. Па не хотел меня брать, они с Ба Ниярой даже поругались. Она мне сказала сделать успокоительный сбор, тогда можно. И тебе надо идти, там же будет Эри, а ты его тафа. Должна быть. – Уверенно припечатала девочка.
Мона вздрогнула и уставилась на Мирлис.
- Э-эм, - растерянно протянула она. – Но твой отец не сказал мне ни слова. Ты уверена, что мне можно туда пойти с вами? Провожает погибших племя, а я здесь никто, в общем-то, - она задумалась, а надо ли говорить ребёнку, что она погибшему никем не приходится или эти знания ей ни к чему. – И потом, посмотри на меня, твоя бабушка сказала, что я чучело в грязных обносках, как, по-твоему, я буду выглядеть среди ваших людей? Нет, не подумай, я не жалуюсь и ничего не прошу, но согласись, мне будет неудобно, если в меня будут тыкать пальцами. - Она попыталась воззвать к логике ребёнка.
Девочка, нахмурив бровки, осмотрела собеседницу и, надолго уйдя в себя, замолчала, машинально перебирая сухую траву пальчиками, ломая слишком толстые стебельки на кусочки. Потом вскинула голову и сообщила.
- Хочешь, возьми мамину одежду, я знаю, где Па её спрятал, я видела она красивая.
Мона пришла в тихий ужас, когда представила себе, что скажет её господин, на подобную инициативу дочери а уж родители его покойной жены сожрут её с волосами.
- Нет, малыш, - Мона задумалась, как бы не обидеть Мирлис отказом, она ведь предлагает ей самое дорогое, вещи матери, и в то же время объяснить причину отказа. - Понимаешь, я не могу взять эти вещи, потому что, твоя мама не разрешала мне их брать. Да и твоему отцу будет неприятно их видеть на мне, он вспомнит твою маму и будет грустить. Ты же не хочешь видеть своего Па грустным? Завтра я тебе буду не нужна, уверена, что тебе будет чем заняться с твоими подружками.
Малышка склонила голову и, продолжая хмуриться, покачала головой, никак не отреагировав на отказ.
Они в молчании закончили приготовление отвара, остудили и разлили его по пузырькам, только тогда девочка, вздохнув, пожаловалась.
- У меня нет подружек, - она вскинула огромные голубые глаза на Мону. – Хочешь играть со мной?
Мона прижала к себе Мирлис и поцеловала её в макушку.
- Предлагаешь стать твоей подружкой?