По рядам людей прокатился ропот, кто-то выругался. Затем заговорили все разом, перебивая друг друга. Истерично закричала одна из женщин:
- И что, разве ничего нельзя сделать? Неужели наши дети выжили только для того, что бы попасть в руки не понять кого?!
Старший каравана вскочил и замахав руками, рявкнул, призывая к тишине.
- А ну, тихо! Не надо умирать заранее. Мы выжили в песках, а там чего только не было. Найдем выход и из этой ситуации. И потом, вполне вероятно, что нужно им будет только наше золото, а не наши женщины. Да, Бет, а женщины им зачем? У них, что, своих нет?
Старик дождался, когда гомон немного утих, развёл руками и равнодушно произнёс.
- Не знаю. Большая часть их жизни тайна. Я думаю вам надо бросить жребий. От судьбы не уйдёшь. А так хоть не будет так больно. Избежите споров. Предлагаю всем хорошенько запомнить и уяснить то обстоятельство, что местные племена крайне неприязненно относятся к переселенцам. Я бы даже сказал, презирают их. Вы нужны только как источник золота, да и то не факт. Так что ни о каком понимании ваших нужд и проблем, с ними говорить не стоит. Бесполезное это занятие. Вы их только порадуете. Скажу больше, будет кто-либо из вас погибать на глазах у тагалора, он и головы в вашу сторону не повернёт.
Старый Бет, ещё раз окинул взглядом собравшихся, задержался глазами на Моне, сидящей в углу и вышел из хижины. Он сталкивался с подобной реакцией на его слова много раз и давно уже перестал сочувствовать переселенцам. Деньги за свой труд он с них получил, а дальше, какое ему до них дело? Завтра рано утром он будет уже в своих родных песках и забудет их лица навсегда. Не они первые, ни они последние. Вот Мону ему жалко, он к ней привязался, но и для неё сделать он ничего не может. У неё свой путь, у него свой.
Взбудораженные люди долго не могли успокоиться. Разговоры стихли только далеко заполночь. Тейт тихо приподнялся и толкнул своего соседа. Мужчины крадучись вышли из хижины, и отошли к лошадям у коновязи. Оглянувшись, Тейт прошептал.
- Как тебе такой поворот? Старый мерзавец молчал до последнего дня. Мы бы пошли в обход пустыни, по побережью. Так нет же. Всё будет хорошо, – зашептал он, передразнивая пустынника. – Деньги взял, стручок, завтра свалит в свои пески, а ты тут сходи с ума от беспокойства, что этим та-гало-рам, - он презрительно произнёс по слогам, - в голову придет.
Его собеседник поёжился от ночной прохлады. Вообще-то беспокойство соседа было ему понятно – у Тейта было две дочери, и на его месте он бы тоже рвал на себе волосы. Золота на оплату проводников, благодаря погибшим, у них хватало, но вот отдать им жену или дочь, или племянницу, которые и так, с трудом выжили в диком пекле пустыни, это уж простите, перебор.
- По побережью никто бы точно не дошёл, не забывай, что с тех, пор, как морские змеи начали выползать за добычей на берег, там не смог пройти ни один из караванов, - рассудительно ответил он. - А что до условий оплаты проводников, так ведь это всего лишь возможный вариант. Тут, может да, а может и нет. Скорее всего, возьмут золото. Кому нужны наши бабы. На них без слёз не взглянешь после перехода через пески, – он хихикнул.
Тейт кинул на собеседника неприязненный взгляд и злобно засопел.
- А ты не смейся! К неприятностям лучше быть готовым заранее, что бы потом за голову не хвататься. И насчёт наших баб, ты не прав. Отмыть, одеть, откормить... – Он махнул рукой. – Да ладно, что делать-то будем, Хоп, если вдруг что?
Приятель пожал плечами.
- Ума не приложу. Честное слово, даже в голову ничего не приходит.
Мужчины притихли. Воздух вокруг благоухал запахами травы и деревьев, звенел от песен ночных обитателей. Звуки были совершенно им не знакомы, а потому заставляли тревожно вслушиваться в ночь. Две луны ныряли в бегущие облака, заливая всё кругом голубоватым светом. Тени от облаков бежали по земле и, казалось, что вся долина дышит и движется, что не добавляло спокойствия. Поэтому, когда рядом с ними возникла фигура третьего человека, мужчины едва не подпрыгнули от страха.
- Тьфу, ты зараза, - сплюнул Тейт, узнав свою жену, - чуть не опозорились из-за тебя! Ты хоть думай, прежде чем подкрадываться, а то ведь напороться можно и не только на кулак!