- Угу, - пропыхтела та ей в грудь.
- С удовольствием, - ловя довольную улыбку ребёнка, ответила девушка.
Хозяин дома так и не вышел из своей мастерской до вечера. Мона не дождавшись Кервера, накормила свою новую подружку, вымыла и уложила спать, заодно получив массу удовольствия предварительно расчесав и заплетя её прекрасные волосы. Постояла немного под дверями мастерской послушала идущие оттуда скребущие металлические звуки, но, так и не решившись постучать, забрала ужин и ушла ночевать в свой дом.
*****************************
- Тридцать один воин, Донваз. Тридцать один! Проклятые твари. И это не считая трёх наших лучших заклинателей, - верховный шаман арцог Асур Голанер медленно поднялся с кресла и, тяжело опираясь на свой посох, подошёл к широкому окну, открывающему вид на расположенную глубоко внизу Долину родовых кристаллов. – Четыре племени лишились молодых здоровых мужчин. Это невыносимо, мой друг. Мы медленно, но верно вымираем.
Его заместитель, правая рука и старинный друг, крид Донваз Таснер, нехотя шевельнулся и поплотнее закутался в расшитый золотыми и серебряными рунами ритуальный шаманский плащ, который так и не снял после того как они зашли в кабинет Голанера. Сегодня побывав на всех четырёх церемониях сожжения погибших в последних боях, он чувствовал себя уставшим, разбитым стариком, приходя в себя после ментального отката. В их возрасте прыгать из портала в портал уже несколько затруднительно, но в этом случае выбирать уже не пришлось. Они с верховным шаманом выложились по полной, забирая из толп скорбящих людей эманации смерти, отчаяния и боли, оставляя взамен светлую печаль.
- Мои ученики… Трое самых лучших, мой друг. Годы учёбы, мои надежды, наша смена, - арцог сгорбился и, глянув последний раз в окно, шаркающей походкой бесконечно усталого человека прошёл к своему креслу.
- Их смерть спасла многих, Асур – проскрипел крид. – Сеть заклинаний, что они сплели и накинули на центральный прорыв, надо воспевать в легендах. Такая гибель почётна.
-Н-да, - Голанер откинулся на спинку кресла и невидяще уставился в потолок. – Сгореть заживо, упав в пролом, куда уж почётнее. Что-то я упустил в подготовке молодёжи, Донваз, что-то упустил.
- Если я скажу, арцог, что всё не знают даже боги, перестанешь винить себя? – крид, собравшись с силами, встал со своего места и, подойдя к верховному шаману, опустил руку ему на плечо.
- Да, ты прав, - Голанер благодарно похлопал по руке друга. – Живым живое. Надо искать выход, иначе все наши усилия пропадут даром и смерти окажутся напрасными.
- Кто бы ещё показал, где его искать, - печально хмыкнул Таснер. – Мои лучшие провидцы сломали голову над пророчеством Первого вождя. Мы перепробовали все варианты, в итоге ничего.
Арцог задумчиво перевёл взгляд на своего заместителя.
- Так ли уж все, - крид возмущённо нахмурился и собрался возражать, но был остановлен повелительным взмахом руки Голанера. – Меня всё чаще и чаще посещают мысли, что разгадка и вовсе не является какой-то тайной. Основатель вряд ли хотел нашего вырождения Донваз, мы просто неправильно понимаем его слова.
- Что непонятного в словах «И с кровью кровь, соединив, рождают жизнь»? Мы провели все возможные манипуляции с кровью на десятках пар, ничего.
- Значит что-то непонятно, и это непонятное лежит на поверхности. Только мы его не видим слепцы, - арцог с силой стукнул посохом об пол, возвращаясь к тому, что волновало его в последние недели. – Я улавливаю непонятные колебания в священной роще, может дух великого предка, всё же не отвернулся от нас и даст подсказку?
Глава 19
Глава 19
Внутренность кладовки пахла пылью, душистыми травами и старым мехом. Мона чихнула, раздвинув висящую на плечиках зимнюю одежду покойного Верна, критически рассматривая свои находки. Так, и что же мы имеем в сухом остатке? Три куртки, несколько тёплых штанов, шапка. Эти вещи были ей почти как раз, погибший был высок, но худощав, это она помнила ещё по выданной ей походной форме. А вот зимние сапоги и тёплые перчатки оказались, к сожалению, велики.
Осень постепенно выхолаживала воздух, готовясь уступить свою очередь зиме. Как следует промёрзнув вчера на пастбище, гоняясь за пустившимися в побег овцами, Мона с тоской вспомнила родительский дом, вот там зимы не было никогда. Она задумчиво начала грызть ноготь. Опять унижаться и наблюдать за поджатыми губами, обращаясь за помощью к господину и хозяину, не хотелось категорически. Прошлого оказания услуги с неё хватило за глаза. Мона передёрнулась не в силах избавиться от чувства, что её выкупали в дерьме.