- Это мой дед Дегрейн. Мамин Па. Мой Па вчера говорил тебе, он приедет к нам в гости на целый день. А завтра заберёт нас на праздник весны.
Девушка чертыхнулась про себя, вот и освободилась. И как она могла забыть. Кервер же предупреждал её о визите своего тестя. Она со стоном закатила глаза, день так замечательно начавшийся, безнадёжно испорчен. Чаще всего родственники Томайна бывая у него в гостях, все как один делали вид, что она невидимка, хотя переполненные злостью сестра и мать хозяина не упускали случая показать её место и ткнуть носом. Хорошо ещё, что муж его сестры больше к ним не приезжал. Но вот конкретно с этим гостем она ещё знакома не была.
Пожилой крепкий мужчина, не торопясь спрыгнул с коня. По хозяйски оглядел двор, задержавшись цепким взглядом на застывшей у тележки Моне, и раскрыл объятья завизжавшей от радости Мирлис.
- Иди сюда, птичка. Я тебя вечность не видал!
Ухватив в охапку ребёнка, поцеловал её в обе щёчки и только после этого обратил внимание на девушку.
- Так, так, так. Это ты, что ли тафа моего зятя, про которую мне женщины все уши прожужжали? Как зовут?
- Мона Реме, господин, - она склонила голову, стараясь не смотреть в глаза прибывшему.
- Мона, значит, - гость хмыкнул. – Пойдём в дом, Мона Реме. Меня зовут Дегрейн Ранвер, зять должен был предупредить о моём приезде.
- Да, господин, мы вас ждали, - девушка пошла к дому, пропустила гостя вперёд и двинулась на кухню накрывать стол.
Дегрейн отодвинул тарелку и откинулся на спинку стула.
- Готовить ты умеешь, зять не соврал, - удовлетворённо выдохнув, мужчина хлопнул себя по коленке и, обратился на своём языке к внучке. – Ну, птичка, не забыла наши с тобой уроки, готова продолжать? Пока дед здесь, будем учиться.
Дождавшись радостного хлопанья в ладоши, повернул голову к Моне.
- Мы будем в общей комнате, можешь посидеть там, с нами. Если что надо будет, я тебе скажу. Зять, скорее всего, будет ночевать у родителей, да и подготовка к празднику время отнимает. А ты, готовишь ужин, и я тебя не держу.
Мона, примостившись на скамейки у двери, вязала маленький носок и, не веря в удачу, с бьющимся сердцем, старательно делала вид, что не понимает о чём идёт речь.
-…Итак, главное отличие ассы от ревуса, заключается в том, что паутина ассы не поддаётся размотке и не может быть использована для вязки защитных сетей и масок. Ты должна помнить, что асса не прыгают как ревус и способ их уничтожения другой…
Три часа занятий по выживанию утомили и учителя и ученицу. Старый Ранвер потянулся и, поднявшись из-за стола, молча остановился перед девушкой, наблюдая за быстро мелькающими спицами. После долгой паузы, голос Ранвера разорвал тишину, заставив Мону вздрогнуть.
- Я слышал, у тебя была стычка с моим сыном, из-за чего Томайн отказал ему от дома.
- Господин? - Мона удивлённо вскинула на него глаза. - Я не совсем понимаю, что вы хотите услышать от меня.
- Не делай вид, что не поняла, о чём я говорю, - тон мужчины был жёстким и сухим. - Тограм Ранвер, мой старший сын и он женат на сестре твоего господина.
Мона быстро кинула взгляд в сторону забеспокоившейся Мирлис и прямо посмотрела на гостя.
- Что вы хотите от меня?
- Пока ничего. Я приехал сюда пообщаться с внучкой, и намерен пожить в доме у зятя некоторое время, так что приготовь мне комнату, - уже отворачиваясь и отходя от неё к столу, добавил. – Завтра едешь с нами, одень Мирлис потеплее, будешь присматривать за ней. Кроме танцев будут бои между учениками Томайна, он хочет показать это зрелище дочери.
На праздник они попали уже ближе к обеду. Дегрейн не торопился. Сказал, что всякие пафосные речи, возвеличивание своих заслуг, и прочее хвастовство, как и обсуждение насущных проблем племени, девочке будет неинтересно, а он это всё слышал сотни раз и не собирается попусту рассиживаться, убивая время и делая умное лицо.
Так что теперь Мона сидела на плоской крыше дома родителей покойной жены Кервера, куда её отправили с глаз долой, и обозревала большую сельскую площадь, заполненную разряженными в меха и яркие одежды людей. Толпа народа плавно перетекала из одного конца площади в другой, оставляя свободное пространство, в самом центре которого росло священное дерево.