Подошедшая женщина злобно огрызнулась.
- Вы бы заговорщики-мыслители, оглядывались почаще и говорили потише. Глядишь, и пугаться бы не пришлось, – чуть успокоившись, она продолжила говорить. – Я вас искала. Мы тут поговорили с Лесс и Шинной. Из ваших слов, уважаемые, я так поняла, что придумать вы ничего не в состоянии, хотя решение лежит на поверхности. Мы тут рассмотрели возможные варианты и пришли к выводу, что из нашего каравана только одна Мона не имеет родственников. Заступаться за неё некому. Никому от неё никакой пользы нет. Лишняя соперница нашим девочкам на ярмарке невест. Наше предложение такое: отдаем её в случае чего. Все при своих интересах. И наши семьи в безопасности.
Тейт с приятелем переглянулись. Хоп хохотнул, толкнув его локтем в бок.
- Вот чего у наших баб не отнять, так это изворотливости и подлости, но как говорят, в достижении цели все средства хороши.
- Ну, да, - пробубнил Тейт, судорожно соображая, как это всё провернуть.
Хоп очевидно подумал о том же, потому что, внимательно оглянувшись, понизил голос почти до беззвучного шёпота.
- Всё это хорошо, но каким образом мы сможем передать её, без криков и слёз? Да и папаша у неё был вроде как бы уважаемым человеком, а лицо терять перед соплеменниками не охота. Не думаю, конечно, что кто-то будет против, но дельце надо обстряпать, весьма аккуратно. Это сейчас все согласятся с нашим выбором, только, вряд ли забудут, а потом будут в спину плевать при каждом удобном случае.
Жена Тейта тяжело вздохнула и покачала головой, досадуя на недогадливость мужчин.
- А это дорогой сосед, оставь решать нам. И будь уверен, всё будет сделано так, что и виноватых не найдёшь. Мы будем чисты как облака. Всё, нужно заканчивать посиделки. Пора спать. Вдруг кто поинтересуется, чего это вы тут отираетесь среди ночи.
Три тени тихо скользнули вдоль коновязи к хижине и скрылись во тьме. Ложась спать, Тейт зло удивлялся, почему эта идея не пришла в голову ему самому.
Глава 3
Глава 3
Утро было холодным, воздух вырывался изо рта паром. На траве лежала роса больше напоминавшая изморозь. Мона куталась в платок и прятала руки в его концы. После пекла пустыни такой холод был непривычен и её пробивало на дрожь. Солнце ещё не встало, и по всей долине лежали глубокие тени. Облака разошлись, верхушки гор розовели и предвещали ясный день. Она вышла проводить старика Бета и попрощаться с ним. Пустынник не торопясь оседлал своего коренастого коня, проверил продукты и воду. Дальше тянуть с отъездом было нельзя, солнце поднимется и станет очень жарко, а он планировал сегодня пройти как можно дальше. Он повернулся к девушке и потрепал её по плечу.
- Прощай и удачи.
Девушка судорожно покачала головой и, неловко обняв старика, отступила назад. Глухой стук копыт затих, когда конь пустынника повернул в ущелье. Мона тяжело вздохнула. Ну вот, ещё с одним другом попрощалась навсегда. Она медленно повернулась и побрела к своей повозке. Большинство переселенцев ещё спало, но кое-кто уже встал и начал заниматься своими делами, животных надо накормить, да и сам воздухом сыт не будешь.
Потянулись дни ожидания. Народ занимался повседневными делами, дети играли, погода была солнечной, но не жаркой. Вроде бы всё было неплохо, но скрытое напряжение ожидания витало в воздухе и не давало полностью расслабиться. По вечерам, когда переселенцы после ужина собирались перед общим костром, часть людей уже начинала проявлять нетерпение, шутка ли, прошло уже больше недели времени, а до сих пор от проводников ни слуху, ни духу не было, что ж им сидеть и ждать здесь ещё полгода?
Мона не любила этих общих посиделок. Все сидели семейными группами, в которых ей места не было. Нет, её никто впрямую не отталкивал, и вроде бы, все были приветливы, но это носилось в воздухе, она явно была лишней. И сейчас, поглощая свой скудный ужин, Мона вдруг ощутила ужасную пустоту. Это был не голод, не страх, не гнев и не усталость.
Это было одиночество.
Аппетит пропал. Она, равнодушно помешав еду в миске, отставила её в сторону, поднялась с циновки и, незаметно отойдя в сторону от собравшихся, спустившись с холма забралась на огромный камень, который вырастал из земли недалеко от ручья. Чёрный камень, нагревшийся за день, ещё не успел остыть. Девушка, удобно пристроившись на вершине, запрокинув голову, стала рассматривать звёзды. В воздухе было тихо, только облака тенями иногда скользили по небу и вовсю звенели ночные певцы. И вдруг, снова, как тем утром, когда они увидели горы, сорвался порыв ветра и принёс с собой этот странный приятный запах. Как там его называл Бет, кажется илан. Мона выпрямилась и глубоко вдохнула аромат. В груди заныло, а воздух вокруг странно сгустился, превращая её одиночество во что-то абсолютное.