— Грейнджер, — произнес он, развернув руку так, что она не могла больше видеть метку, — ты еще тут?
Затем ушел на кухню и вернулся с чашкой кофе.
Он смотрел в сторону, лениво прихлебывал кофе, а когда все-таки взглянул на нее, то выражение его лица и изгиб губ напомнили ей Драко Малфоя из прошлого. Было что-то в его взгляде, что она больше не сомневалась — вернулся тот самый Малфой.
Он сидел за столом, она у окна и это расстояние в один шаг ощущалось так, словно Драко был тут, а она в Хогвартсе.
Гермиона подняла с пола палочку и сумку. Она вспомнила, что сумка вчера упала на пол и, кажется, из нее выпало что-то.
Драко продолжал смотреть в сторону, развалившись на стуле. Это он собрал ее вещи?
— Я пойду, —сообщила она, беря в руки туфли на каблуке, в которых намучилась вчера.
Драко кивнул, все так же не смотря на нее. Гермиона открыла дверь, но она не могла так уйти. Если он что-то вспомнил о своем прошлом, она должна это узнать. Она здесь только ради этого.
Его лицо было повернуто к ней вполоборота — положение, в котором оно всегда выглядело особенно красивым. Его губы были плотно сжаты, и все его лицо казалось холодным, застывшим, так напоминавшем ей шестой курс. Драко скользнул по ней глазами. Они казались очень светлыми и безжизненными в дневном свете.
— Расскажи мне про Хогвартс, — сказал он. Его губы изогнулись в такой знакомой со школы усмешке.
— Ты помнишь? — вырвалось у нее.
— Я помню, как ты целовала меня вчера, — ответил он. — Оружие сложено, но перемирие временное. Или мы уже не враги, Грейнджер?
— Я тебе не враг.
— Разве, Грейнджер? А как же мое «добровольное» заточение в жопе мира, без денег, без магии, без… памяти? Разве ты не была одна из тех, кто участвовал во всем этом? — его голос звучал равнодушно-спокойно.
Гермиона почувствовала, как к щекам приливает кровь. Она ждала этот вопрос, но ответить ей было нечего.
— Зачем ты пришла сюда?
— Министерство хочет вернуть тебя.
— Зачем?
— Им нужен зельевар…
— И тебе тоже…
— Откуда ты знаешь?
Драко поморщился, как от головной боли:
— Читаю твои мысли.
— Без палочки?
Он весь побледнел. Она не знала, как много он вспомнил, и что… что он чувствует.
— Я сам не знаю, как я это делаю, — он откинулся на спинку стула с болезненным выражением на лице. — Но я не могу тебе помочь.
— Драко… — начала она.
—У меня нет того, что ты ищешь, — отрезал он. Его лицо снова было холодным.
Гермиона успела узнать его за эти полгода. Когда он в таком состоянии, спорить с ним бесполезно. Эта малфоевская принципиальность иногда ужасно раздражала. В таком состоянии он не примет ее помощь. Он никогда не принимал помощь, когда думал, что это может унизить его. Даже на шестом курсе, когда Снейп хотел ему помочь с заданием Волдеморта, — она это знала, потому что просматривала его память во время судебного процесса. Гермиона вздрогнула. Он теперь помнит о шестом курсе, о войне, о Гарри, о ней.
Ноги подкашивались. Она вздернула голову, чтобы не показать ему, как сильно расстроена. Ухватилась за дверной косяк, чтобы не упасть, вытолкала себя в коридор и как была босиком пошла к выходу. Нагретый к полудню асфальт обжег стопы. Гермиона стояла посреди грязной улицы в своем неуместно-красивом платье, а по щекам катились слезы.
Комментарий к Глава 10
Том Фелтон в альпаргатас https://images.app.goo.gl/e6SSck1b1eT6H1oi9
========== Глава 11 ==========
Гермиона аппарировала в квартиру Драко. Он сидел у стены на полу там, где планки паркета уже отходили от старости.
— Святые гриффиндорцы, — протянул он, растягивая гласные, — святые гриффиндорцы, которые святы настолько, что частная собственность и чужая приватность для них пустой звук.
— Я принесла документы, — сказала она, кладя бумаги на стол. — Ты можешь вернуться в магическую Англию.
— С чего ты взяла, что я собираюсь туда возвращаться?
Он прикрыл глаза, и Гермиона заметила, что его веки были красными, а сам он был бледнее обычного. Не спасал даже аргентинский загар.
— Ты должен вернуться, Драко, — сказала она тихо.
— Кому я должен?
Правда, кому?
— Себе, Драко.
— Брось, Грейнджер, я знаю, что ты тут только ради зелья, но не думай, что все будет так просто…
— Я знаю, что это не просто…
— Ты ничего не знаешь, Грейнджер, — отрезал он. Его глаза были сужены и он смотрел куда-то, куда она не могла заглянуть.
— Др…
— …а может, было бы лучше, если бы я продолжал не помнить? — он усмехнулся. — Здесь меня никто не знает. Здесь никто не считает меня уродом. Здесь смотрят на меня, а не судят меня по моим прошлым поступкам.
— Люди всегда будут судить тебя, меня или кого-то другого. Даже если ты святой, они будут тебя судить…
Она села с ним рядом.
— Я не сужу, Драко, — выдохнула она. — Я не сужу тебя.
Разве этого недостаточно?
Он впервые с тех пор, как она аппарировала в его квартире, посмотрел на нее. Вперил в нее затуманенный взгляд красных воспаленных глаз. Посмотрел и отвел взгляд.
— Ты не можешь так все бросить, — начала она горячо, — это бессмысленно! Драко! У тебя есть знания, у тебя есть возможности… возможности помочь многим людям. Ты не можешь вот так сидеть тут и не использовать то, что тебе дано. Ты могущественный волшебник, черт подери!
Он беззвучно рассмеялся.
— … который впустил Пожирателей в Хогвартс, — сказал он.
— Ну и что? — кто бы мог подумать, что она однажды скажет ему это? — Это был ужасный поступок. Но ты… Ты хороший человек.
Он скривился.
— Ты прекрасно знаешь, какой я человек, — ответил он холодно.
— Все совершают ошибки, Драко,— продолжала она. — Ошибки для того и даны, чтобы мы чему-то научились и не повторяли их снова.
— Грейнджер, выключи заучку.
— Я знаю одного мальчика, которому пришлось защищать свою семью, когда ему было всего шестнадцать. Я знаю мальчика, который не сдал своего школьного врага, когда у него была такая возможность. Я знаю мужчину, который остался один, без ничего, и он не сломался.
— Ты слишком хорошего мнения обо мне… — ответил он с горькой усмешкой.
Неужели он вот так собирается все потерять?
Гермиона встала и открыла окно. Драко не возражал. Аромат жасмина наполнил помещение, а с ним жар с улицы.
— Ты приготовишь мате?
Но он продолжил сидеть на полу, как будто не слышал ее. Ей пришлось пойти на кухню самой. Она просыпала щербу, когда пыталась встряхнуть калабасу, и бросила это дело. Ей передавалось мрачное безнадежное состояние Малфоя. Она вернулась в гостиную. Драко сидел, прикрыв глаза.
— Драко, твои родители, — она вспомнила Люциуса и Нарциссу у дверей министерства в тот день, когда стерла ему память. — Они… они… — но она не могла подобрать слова. У него были родители, они ждали его, они боролись за него, а он не собирался возвращаться. — Они у тебя есть.
Драко покосился на нее.
— Я бы сделала все, чтобы вернуть моих родителей, — сказала она. — Это как вернуться домой.
— Прекрати, Грейнджер.
— Когда я возвращалась домой из Хогвартса на каникулы и мама меня обнимала… — ее голос дрогнул, когда она вспомнила маму.
— Грейнджер, прекрати… просто, блять, прекрати. Ты зря стараешься, ты зря, блять, стараешься, — Драко теперь смотрел на нее в упор. — Это формула нерабочая. Не трать свое время.
Гермиона не удивилась. Она догадывалась об этом, но почему-то верила, что Драко мог ей помочь.
— Твои документы, — она указала на стол, уходя.
Она уже никогда не обнимет маму, а он мог.
Гермиона уже ушла, но Драко казалось, что он все еще чувствует ее запах. Аромат ее духов, которые он ей подарил, и которыми, как ему казалось, она пользовалась всегда. Но к вечеру ее запах вытеснили запахи с улицы: вонь от проезжающих машин и открытых мусорных мешков.