- Раз уж всё остальное не получилось, я должен хоть его сделать нежным и мягким, - подумал он.
Размышляя, он почувствовал, как что-то мягкое хлюпнуло у него под ногами, и, взглянув вниз, обнаружил булку с якисобой, всё еще в пластиковой упаковке. Она была в ранее упомянутом сломанном холодильнике, так что наверняка испортилась.
- ... Я лишь надеюсь, что вечером не начнется внезапный дождь.
Озвучив неожиданно возникшее у него плохое предчувствие, Камидзё протиснулся через открытую дверь на балкон.
Он заметил, что там уже висел белый футон.
- ?
Хотя это было школьное общежитие, устроено оно было как гостиница с одиночными номерами, так что Камидзё жил один. А значит, никто кроме Томы Камидзё не повесил бы футон на перила балкона его комнаты.
Приглядевшись повнимательнее, он понял, что это и не футон вовсе, а девушка в белой одежде.
- Хааа?!
Настоящий футон выпал из его рук.
Это была загадка. На самом деле это была просто бессмыслица. Как будто она упала в обморок от истощения поперек металлического бруса, девушка повисла животом на перилах балкона так, что её руки и ноги свисали прямо вниз.
Ей было четырнадцать или пятнадцать лет. Она выглядела на год или два моложе Камидзё. Должно быть, она была иностранкой, поскольку кожа её была белоснежной, и волосы тоже были... Нет, серебристыми. Её волосы были довольно длинными, так что полностью покрывали свисавшую голову, скрывая от взгляда лицо. Камидзё предположил, что в нормальном положении они должны доставать ей до талии.
Её одежда...
- Вау, это настоящая сестра... В смысле, монашка, а не родственница.
Можно ли было назвать то, что она носила, монашеским одеянием? Это была именно та одежда, которую можно было ожидать увидеть в церкви на монашке. Оно немного напоминала длинное платье, достававшее до лодыжек, а на голове у неё был клобук, довольно похожий на платок. Однако в то время как обычное монашеское одеяние было совершенно черным, на ней было белоснежное. Его что, пошили из шёлка? К тому же, на всех важных точках рясы была сделана вышивка золотой нитью. Камидзё просто не верилось, насколько может измениться впечатление, создаваемое одной и той же одеждой, если изменить её раскраску. То, что он видел, напоминало ему чайник нувориша.
Очаровательные пальчики девушки зашевелились. Она медленно приподняла свисавшую голову. Её словно шелковые серебристые волосы с легкостью разделились на пробор, словно занавес, и из-под этих длинных, длинных волос показалось лицо девушки.
- Вау, вау...!
Лицо девушки было довольно милым. Её белая кожа и зелёные глаза были новым впечатлением для такого человека как Камидзё, опыт которого в путешествиях за границу равнялся нулю, и она чем-то напомнила ему куклу.
Но не это так взволновало Камидзё.
Она была иностранкой, а учитель английского языка предложил Томе Камидзё весь остаток жизни проводить политику избегания иностранцев. Если кто-то из какой-то странной страны неожиданно начнет говорить и говорить с ним, он должно быть, в конце концов купит пуховое одеяло, даже не осознав этого.
- Я...
Милые, но немного пересохшие губы девушки слегка пошевелились.
Камидзё бездумно отступил на пару шагов назад. Он еще раз с хлюпаньем наступил на булку с якисобой.
- Я голодная.
- ...
На мгновение Камидзё подумал, что он настолько отупел, что его сознание автоматически заменило услышанные иностранные слова на японские. Вроде того как глупые детишки из начальной школы придумывают нелепые тексты к песням, настоящих слов которых они не знают.
- Я голодная.
- ...
- Я голодная.
- ...
- Сколько раз я должна сказать тебе, что я голодная?
Похоже, девушка с серебристыми волосами немного разозлилась на то, что Камидзё стоял, застыв на месте.
"Нет. Это всё решает. Это не может быть ничем кроме японского языка", - подумал он.
- А, э... - сказал он, глядя на висящую на балконных перилах девушку. - Что? Ты хочешь сказать, что упала в обморок от истощения или что-то такое?
- Ты мог бы также сказать, что я упала в обморок и вот-вот умру.
- ...
Эта девушка действительно хорошо говорила по-японски.
- Было бы здорово, если бы ты смог накормить меня до отвала.
Камидзё посмотрел вниз на раздавленную и вероятно, испортившуюся булку с якисобой, всё еще в упаковке, лежавшую у его ног.
Он понятия не имел, что происходит, но знал, что лучше ему в это не встревать. Надеясь благополучно отправить девушку куда-нибудь подальше, он засунул раздавленную булку ей в рот. Он был уверен, что она сбежит как только уловит запах кислятины, так что этим он хотел выразить что-то вроде того, как в Киото засидевшемуся гостю предлагают тядзукэ.
- Спасибо. Итак, поедим.
Её рот проглотил булку вместе с упаковкой, прихватив и руку Камидзё.
Ещё один день начался для Камидзё криком и привкусом невезения.
Часть 2[ править]
- Полагаю, для начала мне нужно представиться.
- Вообще-то я бы предпочёл, чтобы ты сначала объяснила, почему висела там.
- Меня зовут Индекс.
- Это явно вымышленное имя! Что ты имеешь в виду под "Индексом"?! Ты что, содержание книги?!
- Как ты можешь видеть, я из церкви. Это важно. О, но я не из Ватикана. Я из англиканской церкви.
- Я не знаю, что это значит, и ты что, собираешься просто игнорировать мои вопросы?!
- Хммм, имени Индекс недостаточно? Ну ладно, моё магическое имя Dedicatus545.
- Приём? Приём? Я тут что, с инопланетянкой какой-то разговариваю?
Камидзё ничего не понимал, так что засунул палец в ухо, а Индекс начала грызть ноготь на большом пальце. Это что, привычка у неё такая?
Камидзё удивлялся, почему они вежливо сидели лицом друг к другу, разделенные стеклянным столиком, словно это были смотрины перед свадьбой.
Если он задержится еще ненамного, то опоздает на свои дополнительные занятия, но вряд ли он мог оставить эту странную особу у себя в комнате. Что еще больше ухудшало ситуацию, загадочной девочке с серебристыми волосами, называвшей себя Индекс, комната похоже, понравилась до такой степени, что она по-видимому не прочь была лениво поваляться на полу.
Это что, невезуха Камидзё позвала её сюда? Он от всей души надеялся, что нет.
- Как бы там ни было, будет здорово, если ты сможешь накормить меня до отвала.
- С чего бы мне это делать?! Я не собираюсь увеличивать показания твоего любвеметра. Лучше уж мне умереть, чем активировать какой-нибудь странный флаг и в конце концов застрять на руте Индекс.
- Э... это что, сленг? Извини, но я понятия не имею, о чем ты говоришь.
Обычное дело для иностранки - она ничего не знала о культуре японских отаку.
- Но если я уйду сейчас, то свалюсь в обморок, не пройдя и трёх шагов.
- ... Перестань молоть всю эту чушь об обмороке.
- Я соберу остаток своих сил, чтобы оставить посмертное послание: твою фотографию.
- Чёё...?
- А если кому-то удастся спасти меня, я скажу им, что была заточена в этой комнате, и меня мучили до потери сознания. Я дам им знать, что ты силой заставлял меня удовлетворять свои косплейные прихоти.
- Не смей говорить такого! Ага, ты всё-таки знаешь пару вещей о культуре отаку, да?
- ?
Она склонила голову вбок, словно котёнок, в первый раз увидевший себя в зеркале.
Он пожалел, что позволил ей так вывести себя из равновесия, чувствуя, словно его одного каким-то ужасным образом обвели вокруг пальца.
"Ладно, так и сделаем!" - подумал Камидзё.
Он с шумом направился на кухню. В холодильнике остались лишь испорченные продукты, так что накормить её не будет стоить ни гроша. Парень подумал, что всё будет в порядке, если еду подогреть. Он сбросил всё в сковородку, и сделал что-то вроде овощного рагу.