Он продолжал лгать.
Не имело значения, правда это или ложь. Ему больше не нужна была эта холодная, жестокая и правильная справедливость, которая не могла утешить одну-единственную девочку.
Парень по имени Тома Камидзё больше не нуждался ни в справедливости ни во зле.
Фальшивых слов ему было более чем достаточно, вот почему Тома Камидзё не пролил ни одной слезинки.
Ни единой.
- ...
Рука Индекс ослабела и с легким шумом упала на футон. Снова потеряв сознание, Индекс выглядела как труп.
- Но... - Камидзё слегка прикусил губу, глядя на пылающее от жара лицо Индекс. - Что это за ужасная концовка?
Он чувствовал вкус крови там, где прикусил губу.
Он знал, что то, что случится, неправильно и ненавидел то, что был слишком беспомощен, чтобы это остановить. Да. Камидзё ничего не мог сделать. Он не мог ни справиться со 103 000 гримуаров, занимавшими 85 процентов памяти Индекс, ни защитить воспоминания, заполнявшие оставшиеся 15 процентов.
- Э?
В то время как в его сознании мелькали безнадежные мысли, Камидзё неожиданно ощутил, что что-то было не так.
85 процентов?
Камидзё снова посмотрел на раскрасневшееся от жара лицо Индекс.
85 процентов. Да, именно так сказала Канзаки. 85 процентов мозга Индекс было занято 103 000 гримуаров, которые она запомнила. Эта ноша, взваленная на её мозг, означала, что она могла вместить в оставшиеся 15 процентов только воспоминания за один год. Если бы она добавила воспоминания сверх этого, её мозг взорвался бы.
"Но подождите-ка секунду".
- Как это 15 процентов хватает только на воспоминания за один год?
Камидзё понятия не имел, насколько редким явлением была эйдетическая память. Однако он был почти уверен, что не настолько редким, чтобы во всем мире была только у одной Индекс.
А другие люди, у которых была эйдетическая память, не пользовались таким нелепым методом как магия, чтобы стирать свои воспоминания.
Если бы 15 процентов мозга хватало только на год воспоминаний...
- ... Это значит, что они бы все умирали в возрасте шести или семи лет.
Если бы такое состояние было неизлечимой болезнью, разве оно не было бы более известным?
К тому же...
Откуда Канзаки взяла эти цифры, 85 процентов и 15 процентов?
Кто ей их сказал?
Была ли вообще достоверной информация о 85 процентах мозга?
- ... Их обманули.
Что, если Канзаки действительно ничего не знала о нейробиологии? Что, если она просто приняла на веру то, что ей сказало её церковное начальство?
У Камидзё появилось плохое предчувствие.
Он кинулся к черному телефону в углу комнаты. Комоэ-сенсей куда-то ушла. Но недавно он перерыл всю квартиру и нашел номер её мобильника, так что это не было проблемой.
Некоторое время раздавался гудок, механический звук которого действительно раздражал.
У Камидзё было чувство, что в описании эйдетической памяти, которое дала Канзаки, была какая-то ошибка. Что, если эту ошибку намеренно заложила церковь? Они могли спрятать тут какой-то секрет.
Послышался шум, словно от статических разрядов, и телефон соединился.
- Сэнсей!!! - закричал Камидзё, практически не раздумывая.
- О-о, это ты, Камидзё-тян? Ты не должен звонить по моему телефону...
- ...Вы, похоже, счастливы.
- Да... Прямо сейчас я в общественной бане... В одной руке у меня кофейное молоко, и я испытываю новое массажное кресло... Да...
- ...
Камидзё подумал, что раскрошит трубку телефона в кулаке, но сейчас самым страшным была ситуация с Индекс.
- Сэнсей, пожалуйста, просто спокойно выслушайте то, что я должен сказать. Правда в том...
Камидзё спросил об эйдетической памяти.
Что это такое? Действительно ли год воспоминаний занимает 15 процентов мозга? Другими словами, было ли это состояние, в котором человек мог прожить не больше шести или семи лет?
- Конечно, нет... - Комоэ-сенсей отбросила всё это одной короткой фразой. - Действительно, при наличии эйдетической памяти человек не может забывать мусорную информацию вроде прошлогоднего купона на скидку в супермаркете... - Но мозг никак не может взорваться от этого... Человек просто забирает с собой в могилу все 100 лет своих воспоминаний... - В конце концов, мозг человека может хранить до 140 лет воспоминаний...
Сердце Камидзё пропустило удар.
- Н-но что, если бы такие люди заучивали разные сведения с невероятной скоростью? Например, что, если бы они использовали свою память, чтобы запомнить все книги в библиотеке? Разве тогда их мозги не взорвались бы?
- Эхх... Камидзё-тян, теперь понятно, почему ты завалил все свои занятия по развитию способностей... - радостно сказала Комоэ-сенсей. - Слушай, Камидзё-тян... У людей не один тип памяти. Вещи вроде языка и знаний хранятся в семантической памяти, вещи вроде привычек - в процедурной, а то, о чем мы чаще всего думаем, когда говорим о воспоминаниях - в эпизодической памяти... Есть самые разные типы памяти... Всевозможные...
- Э, сэнсей... на самом деле я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
- По сути... - Комоэ-сенсей любила объяснять разные вещи, так что она пришла в восторг. - Каждый тип воспоминаний помещается в разные емкости... Представь себе, что это вроде разделения мусора на горючий и негорючий... Если тебя ударят по голове и у тебя будет амнезия, ты не начнешь просто бессмысленно лепетать и ползать по полу, верно...?
- Так значит...
- Да... Сколько бы книг из библиотеки ни запомнил человек, это загрузит только семантическую память. По данным нейробиологии, "абсолютно невозможно", чтобы это переполнило эпизодическую память человека...
Камидзё показалось, что это он получил этот воображаемый удар в голову.
Телефонная трубка выскользнула из его рук. Упавшая трубка ударила по рычагам, прервав разговор, но у Камидзё больше не было времени обращать на это внимание.
- Церковь солгала Канзаки. Эйдетическая память Индекс не угрожала её жизни.
- Но... почему? - пробормотал потрясенный Камидзё.
Да, почему? Зачем церкви лгать и заявлять, что Индекс умрет через год?
К тому же, то, как Индекс страдала на глазах у Камидзё, явно не выглядело ложью. Если это не было вызвано её эйдетической памятью, то почему же она страдала?
- ... Ха.
Додумавшись до этого, Камидзё неожиданно громко рассмеялся.
Да. Церковь надела на Индекс ошейник.
... Ошейник, который вынуждал её каждый год прибегать к услугам церкви, чтобы выжить. Ошейник, который гарантировал, что Индекс не использует 103 000 гримуаров, которые она контролировала, чтобы предать церковь.
Что, если бы Индекс не нуждалась в мастерстве и заклинаниях церкви, чтобы выжить?
Что, если бы она могла отлично прожить сама по себе, без помощи церкви?
В таком случае церковь ни за что не смогла бы оставить Индекс как она есть. Если бы она могла просто сбежать и исчезнуть со 103 000 гримуаров, они бы чувствовали, что должны надеть на неё ошейник.
Повторим, церковь надела на Индекс ошейник.
Это упрощало всё до предела.
Изначально с головой Индекс всё было в порядке, но церковь что-то с ней сделала.
" ... Ха-ха."
Например, что, если они сделали что-то вроде заливания дна десятилитрового ведра цементом, чтобы в него помещался только литр воды?
Он что-то сделали с мозгом Индекс, так, чтобы её мозг взрывался, накопив воспоминания всего за год.
Таким образом Индекс пришлось полагаться на мастерство и заклинания церкви.
Таким образом товарищи Индекс вынуждены были проглотить свои слёзы и подчиниться церкви.
Они сплели дьявольский план, который принимал в расчет даже человеческую доброту и сочувствие.
" ...Но это не важно!"
Да, это действительно не было важно.
Важно было только одно, о чем он должен был волноваться: природа мер безопасности, предпринятых церковью, которые заставляло Индекс страдать. Академгород, монополизировавший эсперов вроде Камидзё, был на передовом краю науки. А что, находящееся на передовом краю для магов, контролировал Несесариус?