И тем не менее в последние годы Одинокий Лес заметно вырос. Богатое рыбой озеро Мир Дуальдон продолжало оставаться наиболее привлекательным местом долины. А учитывая непримиримое соперничество между Термалэйном и Таргосом, а также то, что Бремен, расположенный на берегах реки Шингарн, периодически затапливался весенними паводками, Одинокий Лес был, пожалуй, наиболее спокойным из городов. Его жители даже начали развивать кампанию по привлечению новых поселенцев, называя Одинокий Лес не иначе как «Город героя-хафлинга».
Вскоре после битвы с варварами Реджис оставил пост выборного представителя во многом еще и потому, что городу, начавшему стремительно развиваться и пытающемуся избавиться от репутации убежища бродяг и разбойников, (нужен был более агрессивный представитель в Совете. Да, Реджису порядком поднадоела связанная с этим постом ответственность. Разумеется, Реджис нашел способ извлечь выгоду из добытой в бою славы. Каждый новый поселенец за право выходить на озеро под флагом города отдавал часть своей первой добычи в виде пошлины, и хафлинг сумел убедить нового представителя в Совете Десяти Городов и других влиятельных горожан, что, коль скоро его имя и молва о его подвигах помогают привлечь новых жителей, он по праву должен иметь свою долю в этом налоге.
Всякий раз, когда Реджис задумывался о своем везении, он расплывался в широкой улыбке. Сейчас его жизнь протекала спокойно и неторопливо, главным образом он проводил дни на мягком мху в тени своего излюбленного дерева.
Сейчас он мог позволить себе заниматься только резьбой по кости. В последнее время его поделки выросли в цене более чем в десять раз, отчасти из-за той славы, которой он покрыл себя на поле боя, отчасти еще и потому, что хафлинг сумел убедить некоторых из приезжавших в Брин Шандер торговцев, что его творения отличаются неповторимым вкусом и почерком и потому обладают необычайной художественной и эстетической ценностью.
Вспомнив об этом, Реджис любовно погладил покоящийся на его голой груди рубин.
Молот со звоном обрушился на раскаленный металл. Искры весело брызнули в разные стороны и растаяли в полумраке пещеры. Движимый сильной рукой тяжелый молот раз за разом взлетал под потолок и опускался на наковальню.
Кузнец был одет лишь в широкие кожаные штаны и фартук. Его блестящая от пота широкая грудь и плечи были густо вымазаны сажей. Движения его были настолько легки и ритмичны, словно он был Богом, занятым сотворением мира.
Почувствовав, как под его ударами железо постепенно начало размягчаться, кузнец довольно усмехнулся. Никогда прежде не доводилось ему чувствовать в металле столь упорное противодействие – материал будто испытывал его на прочность. Мастер дрожал от азарта, подобного тому, который всегда охватывал его на поле боя.
«Бренор будет доволен».
Вульфгар на мгновение прервал работу и задумался, еле заметно улыбнувшись при воспоминании о первых днях, проведенных на рудниках дворфов. До чего же злобным и упрямым мальчишкой он был тогда. До чего же он был глуп, считая, что дворф лишил его чести погибнуть на поле брани!
Подходила к концу последняя весна тех пяти лет, которые ему было суждено провести в тесных подземных лабиринтах. Он мучительно тосковал по просторам тундры, где, не опасаясь упереться в своды тоннеля, можно было глубоко потянуться всем телом и протянуть руки навстречу ласковым солнечным лучам и сиянию луны или, раскинув ноги, упасть на спину в снег и, ощущая легкое покусывание ледяного ветра, любоваться хрустальным блеском звезд, мысленно уносясь в неведомые таинственные миры.
Но даже несмотря на тесноту и многие другие неудобства, ему будет очень не хватать жарких ночей и звона молотов в пещерах дворфов. В течение первого года своего служения дворфам он ни на минуту не забывал об обычаях своего народа, где плен считался высшим позором, и то и дело повторял слова песни Темпоса, словно это было заклинание, способное оградить его душу от воздействия со стороны южан.
Но Бренор оказался, пожалуй, даже тверже железа, по которому Вульфгар сейчас колотил молотом. Дворф открыто выражал свое отвращение к войне, однако на редкость искусно обращался с боевым молотом, отражая удары, способные свалить даже огра.
С первых дней знакомства дворф был загадкой для Вульфгара. Он искренне уважал его: ведь Бренор победил в честном бою. Но еще там, на поле брани, когда они были врагами, Вульфгар был поражен, увидев в глазах дворфа отблеск глубоко скрытой душевности. Он и его народ пришли покорить Десять Городов. Однако взгляд Бренора был скорее по-отцовски строгим, чем по-хозяйски надменным. И все-таки он не позволял Вульфгару забывать свое место. Нередко Бренор бывал груб и заставлял юношу делать самую грязную и тяжелую работу.
За долгие месяцы злоба Вульфгара растаяла сама собой. Он научился стоически переносить удары судьбы, беспрекословно выполняя приказы Бренора, и со временем отношения между ними наладились.
Бренор научил его выплавлять металл, а потом и ковать его, создавая оружие и инструменты. И вот в один прекрасный день он подарил Вульфгару собственные молот и наковальню, Юноше отвели отдельную пещерку, где он мог работать самостоятельно, хотя Бренор частенько наведывался к нему, помогал советом и ворчал, заметив неточный удар.
Собственная кузница давала ему относительную свободу, но, что самое главное, она наполняла сердце Вульфгара гордостью за свой труд. С того самого момента, как он впервые опустил на наковальню молот, который с полным правом мог назвать своим, все изменилось. Варвар с удивлением обнаружил, что чем дальше, тем больше его заботят результаты своего труда, и порой, заметив мельчайшие погрешности, полностью переделывал свои творения. Еще сам не зная почему, он был искренне рад произошедшим в его сознании переменам. И не сомневался, что кузнечное мастерство еще послужит ему.
Бренор называл это характером.
Да и в остальном результаты были налицо. Работа с камнем и металлом закалила его, Вульфгар окреп и возмужал.
Припомнив то, о чем он думал в первые дни пленения, Вульфгар смущенно прикусил губу. Тогда он поклялся жестоко отомстить Бренору сразу же, как только истечет срок его служения дворфам. Сейчас Вульфгар с удивлением понимал, что под влиянием такого наставника, как Бренор, он стал лучше и чище и совсем по-другому смотрел на мир. Ему становилось не по себе от одной только мысли о том, чтобы поднять на дворфа оружие.
Нахлынувшие воспоминания вызвали у юноши прилив сил, и он, обрушивая на наковальню удар за ударом, принялся обрабатывать упорно сопротивляющийся кусок металла, постепенно придавая ему форму клинка. Должен получиться неплохой меч.
Бренор будет доволен.
Глава 10
ТЬМА СГУЩАЕТСЯ
Орк Торга с ненавистью взирал на гоблина Грока. Их племена, обитавшие в одном из ущелий Средиземного Хребта, испокон века враждовали между собой в борьбе за пищу и землю.
Но сейчас они стояли друг против друга, даже не выхватив оружия, а привело их сюда нечто во много раз более сильное, нежели взаимная ненависть. В любое другое время, где бы им ни довелось встретиться, окажись они так близко друг от друга, они уже сошлись бы в смертельном бою. Однако сейчас им оставалось лишь бросать друг на друга испепеляющие взгляды: повелевавший ими высший разум неумолимо приказывал оставить былую вражду. Торга и Грок повернулись и дружно зашагали по направлению к башне, в которой жил тот, кто станет их владыкой.
Войдя внутрь Кришал-Тири, они предстали перед Акаром Кесселлом.
Еще два племени влились в ряды его армии. Расположенная неподалеку от башни долина пестрела знаменами самых разных народов. Тут были и гоблины Кривого Копья, орки Меченосцы, орки Длинный Язык и множество других, готовых служить своему повелителю Кесселлу. В числе прочих ему удалось подчинить себе один очень крупный клан огров, горстку троллей и сорок с небольшим разбойников вербиигов, которые, хотя были и не самым удачным его приобретением, все же могли пригодиться.