Миновала еще одна неделя. Все шло хорошо, и, заметив, как благотворно повлияла на отряд эта видимость свободы, Весельчак почти перестал волноваться относительно своего рискованного решения.
Но вот два дворфа, которым Бренор сказал о том, что видел у подножия Пирамиды Кельвина богатую металлом руду, отправились к северной оконечности долины, чтобы выяснить, стоит ли строить там шахту. Они добрались до склона горы к вечеру и к заходу солнца расположились на ночлег на большом плоском камне, рядом с быстрой горной речушкой. Это была их долина. Вот уже несколько лет здесь не случалось ничего необычного. Поэтому никаких особых мер предосторожности они принимать не стали.
Так случилось, что в эту ночь воины первого же дозора вербиигов вскоре обнаружили пламя их костра и, подобравшись поближе, четко различили говор ненавистных дворфов.
На другом склоне горы Дзирт До'Урден открыл глаза после дневного сна. Выйдя из пещеры в сумеречный полумрак, он обнаружил Вульфгарa там же, где оставил его без малого сутки назад. Варвар сидел на камне, по-прежнему пристально вглядываясь в даль.
– Скучаешь по дому?
Вульфгар пожал могучими плечами.
– Наверное…
С тех пор как он познакомился с Дзиртом, начал понимать и уважать эльфа, в голове варвара роились десятки вопросов, на которые он тщетно пытался найти ответ. Эльф был для него загадкой. В нем удивительным образом сочетались невиданное мастерство бойца и полное самообладание. Каждое свое действие он неизменно взвешивал, как с точки зрения видавшего виды искателя приключений, так и с позиций своих непоколебимых моральных принципов.
Вульфгар вопросительно глянул на эльфа.
– Почему ты здесь? – внезапно спросил он. Теперь наступил черед Дзирта задумчиво уставиться в пространство. На небе появились первые вечерние звезды. Их огоньки четко отражались в его большущих темных глазах. Но Дзирт их не видел. Перед его мысленным взором проносились извилистые улицы лишенных света подземных городов эльфов.
– Я помню, – пробормотал погруженный в воспоминания Дзирт, – как я впервые увидел мир живущих на поверхности. Тогда я был еще совсем молодым и оказался наверху в составе экспедиции. Мы выскользнули из потайного выхода и напали на небольшую деревушку эльфов… – Воображение мгновенно нарисовало Дзирту кошмарные картины той ночи, и он невольно поежился. – Тогда мои соплеменники перебили всех до единого членов клана лесных эльфов… Всех до единого, включая женщин и детей…
Вульфгар с ужасом слушал рассказ эльфа. Набег, который описал Дзирт, был вполне в духе нравов его собственного племени – народа Лося.
– Мои люди убивают, – с грустью сказал Дзирт. – Они убивают, не зная жалости, – с этими словами эльф повернулся к Вульфгару, словно желая убедиться, что тот хорошо его слышит. – Они не знают жалости.
Дзирт выдержал паузу, чтобы варвар мог понять сказанное. Столь ясное и четкое определение хладнокровного убийства смутило Вульфгара. Он был рожден и воспитан среди храбрых, беспощадных к врагу воинов, целью жизни которых было добиться славы на поле брани. Молодой варвар никогда не задумывался над этой бессердечной жестокостью. Здесь их народы мало отличались друг от друга. И у эльфов, и у варваров результаты набегов были совершенно одинаковы.
– Богиня, которой они служат, не оставляет на земле места другим народам, – объяснил Дзирт. – И в особенности другим народам эльфов.
– Но ведь ты никогда не станешь своим в этом мире, – сказал Вульфгар. – Ты не можешь не понимать, что будешь вечно гоним теми, кто живет на поверхности.
– Большинством – да, – согласно кивнул Дзирт. – Ты прав, хотя некоторых я все-таки могу назвать своими друзьями. Видишь ли, варвар, я живу сам по себе. Я ни перед кем не виноват в том, что родился темным эльфом, и никого не виню. – Сказав так, он встал и пошел прочь. – Идем, – продолжил эльф. – Этой ночью нам предстоит хорошенько потрудиться. Я вполне доволен твоими навыками, и эта часть обучения уже подходит к концу.
Вульфгар еще некоторое время пребывал в задумчивости. Эльф жил суровой, лишенной достатка жизнью, и все-таки он был богаче многих, кого Вульфгар знал. Дзирт строго придерживался своего кодекса чести и противостоял сплотившимся против него обстоятельствам… Он покинул свой народ и решил жить там, где его вряд ли когда-нибудь по-настоящему поймут и примут.
– Возможно, мы не так уж сильно отличаемся друг от друга, – пробормотал Вульфгар себе под нос, глядя вслед удаляющемуся эльфу.
– Это наверняка лазутчики! – прошептал один из вербиигов.
– По-моему, глупо шпионить, зажигая костер! – возразил другой.
– Идем, раздавим их, – сказал первый и направился в сторону желтовато-красного огня.
– Командир запретил! – напомнил им третий. – Сейчас наше дело наблюдать за ними, а не давить их!
Все трое начали осторожно спускаться по склону, стараясь шуметь как можно меньше. Однако их спуск можно было сравнить разве что с грохотом, который обычно вызывает горный обвал.
Дворфы прекрасно слышали, что кто-то приближается к ним. На всякий случай они вытащили оружие, но решили, что, скорее всего, их костер заметили Вульфгар и Дзирт, а возможно, и кто-то из рыбаков Кер-Конига решил заглянуть на огонек и разделить с ними ужин.
Подобравшись уже вплотную к костру, вербииги увидели, что дворфы стоят, сжимая в руках оружие, и напряженно вглядываются в темноту.
– Они нас заметили! – пробормотал один из вербиигов, метнувшись в тень скалы.
– Да заткнись ты! – приказал второй. Третий, как, впрочем, и второй, прекрасно понимая, что дворфы никак не могли знать, кто они и что тут делают, стиснул плечо второго и злобно подмигнул ему.
– Если они нас обнаружили, – рассудил он, – нам уж точно делать нечего: придется напасть и раздавить этих тварей.
Второй, немного подумав, взвалил на плечо дубину и гигантскими скачками понесся вниз по склону.
Дворфы остолбенели, увидев, как, легко перескакивая через огромные валуны, к их костру мчатся вербииги. Но нет на свете ничего страшнее, чем загнанный в угол дворф. Нет, этой схватке не суждено было оказаться такой легкой, как того ожидали вербииги.
Первый дворф легко увернулся от сокрушительного удара бежавшего впереди гиганта, в свою очередь опустив молот на ступню чудовища. Исполин инстинктивно подогнул изуродованную ногу, и дворф мигом свалил его резким ударом молота в колено.
Реакция второго дворфа тоже была молниеносной. Его молот с удивительной точностью ударил в глаз второго исполина, и тот, сразу забыв о противнике, с грохотом покатился по камням.
Однако третий, самый смышленый вербииг, перед тем как броситься в атаку, успел подхватить огромный камень и с чудовищной силой метнул его в дворфа.
Камень ударил тому прямо в голову, переломил шею, и мертвый дворф рухнул на землю.
Первый дворф без труда расправился бы с поверженным исполином, но третий вербииг, покончив с его товарищем, теперь бросился на него. Завязалась схватка, в которой дворф постепенно начал одерживать верх. Но продолжалось это недолго – до тех пор пока исполин с подбитым глазом не пришел в себя настолько, чтобы снова броситься в бой.
Два вербиига, нанося сильнейшие удары, начали теснить дворфа. Некоторое время он успешно противостоял их натиску, но вот один из ударов достиг цели, и маленький воин кубарем полетел на камни. Мгновенно придя в себя – ведь по твердости духа он был сродни этим камням, – дворф попытался вскочить, но не успел. Тяжелый сапог врага намертво припечатал его к скале.
– Дави его! – взвыл исполин, которому дворф искалечил ноги. – А потом отнесем его нашему повару!