«1. Пророчество должно осуществиться 12 декабря 2012 года.
2. «Попол Ву», вероятно, содержит указание на место, где откроются «ворота», через которые станет возможным сообщение друг с другом различных измерений, и жизнь обретет новую энергию.
3. Это место зашифровано в некоем ряде символов и чисел.
4. В каждой эпохе существуют несколько Избранных Предвестников, несущих на себе знаки Пророчества, которые могут привести в нужное место.
5. Индивидуализировав знаки, наиболее часто повторяющиеся в «Попол Ву», нахожу, что они полностью совпадают с выявленными Дэвидом Фоксом.
6. Эти знаки должны находиться на телах Предвестников.
Мои вопросы:
Что означают эти знаки?
Кто их носит?
Зачем?
Избранный только один или их много?
Имеют ли они какое-нибудь отношение к ряду Фибоначчи?»
В задумчивости он набросал рисунок, который не давал ему покоя уже несколько месяцев: две прямые линии с асимметричным квадратом между ними. Поработать над его смыслом помешал этот психопат Гейси со своей манией кристаллизации красоты. И эта его глупость с датами рождения девушек, которые якобы соответствовали ряду Фибоначчи, поскольку все они Водолеи и все родились в 91-м году. Но ни одна из них не пригодилась: никаких знаков на теле, никакого сигнала. Этот идиот ошибся!
Зефс потряс головой, отгоняя тяжелые мысли, и захлопнул блокнот. Затем осторожно приоткрыл потайную дверцу и глянул в свой кабинет. Сегодня ему совсем не хотелось посвящать себя нездоровым фантазиям глупых постаревших баб, свихнувшихся в погоне за молодостью.
Его взор упал на женщину в красном, тесном для ее фигуры костюме. Она полулежала, откинувшись на спинку неудобного светло-синего кресла, купить которое уговорил Зефса дизайнер, занимавшийся обстановкой кабинета. На коленях у женщины лежала невероятно безвкусная сумка из фальшивой крокодиловой кожи – последний штрих фантастической вульгарности.
«Дебора Грейв, – вздохнул, узнав ее, Кайл Зефс. – Прилипла как банный лист. Что сейчас ей здесь надо?»
Нет, не время с ней встречаться. Кайл бесшумно прикрыл дверь, вернулся к письменному столу и взял телефонную трубку:
- Привет, это я.
- Проф! Очень рад вас слышать!
- Время истекает. Ты мне поможешь?
На другом конце линии, удобно устроившись на любимом диване из пурпурного бархата, Гектор Парравичини де Джорджи наслаждался тишиной своего огромного дома. Прямо перед ним висела картина. Одна-единственная. «Меланхолия 1» кисти Альбрехта Дюрера, великого художника, алхимика, математика и, как утверждают, преподавателя оккультных наук.
Молодой человек не просто разглядывал драгоценное полотно, которое могло украсить собой и зал Британского музея. Утонув в мягких диванных подушках, он развлекался расшифровкой тайных символов картины.
ГЛАВА 4
Мобильник, валявшийся на кровати, звонил не переставая. Майя только-только выключила будильник, вырвавший ее из сна мелодией Teenagers любимой музыкальной станции «Му Chemical Romance». Пора сменить мелодию, мелькнула у нее мысль, эта слишком устарела. И надоела. Скрестив ноги, девочка сидела перед открытым ноутбуком, защищенная от мира тяжелыми занавесями балдахина, свисавшими по сторонам кровати, и с пачкой печенья на расстоянии вытянутой руки.
Прошло уже десять дней с той ночи. Десять дней, заполненных ответами на идиотские вопросы полицейских и на не менее идиотские – психолога, которого напустила на нее Меган, а также в попытках заполнить вакуум, который образовала в ее душе та ночь.
Она посмотрела на дисплей: мать. Господи, опять!
- Дааа!!!
- Майя, сокровище, все в порядке?
- Дааа!!!
- Майя, почему ты сразу злишься? Я просто беспокоюсь, это же естественно.
- Дааа, но это тридцать второй звонок за утро… последний был восемь минут назад! Докладываю: на данную секунду меня еще не загрызли, не изнасиловали, не разрубили на кусочки, не бросили мое тело в Темзу!…
Меган не ответила. Она считала само собой разумеющимися перепады настроения у дочери после пережитого ею кошмара. Поэтому не сердилась на тон, каким та с ней разговаривала.
Со своей стороны, и Майя не сожалела о нем. Мать порой так доставала ее, что хотелось вцепиться ей в волосы. Господи, ну почему, почему она не понимает, что сейчас лучше оставить дочь в покое и не бесить своими дурацкими страхами?
Повернувшись на бок, Майя увидела огромный пакет от НМ, стоявший у ножки кровати. Она совсем забыла о нем и сейчас принялась перебирать в уме его содержимое: три пары джинсов (одни фиолетовые и двое черных), пара туфель с семнадцатисантиметровыми каблуками («Интересно, я когда-нибудь их надену?»), жилет из черного бархата с кучей шнурков, еще один жилет из фиолетового шелка умри-всякая-надежда, четыре черные майки, четыре синие, два вязаных пуловера…
Ничего не скажешь, коллекция Stella McCartney у НМ классная! Майя протянула руку к другому пакету, поменьше, чтобы полюбоваться психоделическими красками новой испанской марки. Заглянула внутрь: две рубашки – тюль с хлопком, расписанные в дикие цвета, каждый рукав своего цвета. После мрака той ночи ей страшно захотелось чего-нибудь яркого и пестрого.
Это только на время, попыталась оправдаться она сама перед собой, крутя в руках психоделическую майку и думая о том, как было бы здорово провести уик-энд в Барселоне вдвоем с Фло. Если бы только мама-мастино ослабила хватку. Но сейчас об этом можно только мечтать, вздохнула Майя, утешаясь видом содержимого пакета. К счастью, мать испытывает чувство вины, улыбнулась она, поздравив себя с тем, что сумела воспользоваться этим по полной программе.
Она вошла в Facebook. Никого из друзей on line, все в школе. Ей тоже предстояло вернуться туда завтра. Тревожное ожидание. Знают ли ребята о том, что с ней приключилось? Она попыталась прогнать беспокойство, заглянув в будущее. Набрала в поисковике Oroscopoonline, затем дату рождения: 6 февраля 1991… «Нет, не хочу, передумала, не хочу ничего знать о моем будущем».
Отложила в сторону компьютер и взяла с пола блокнот в черно-красной обложке с тоненькой резинкой, служившей закладкой. Блокнот подарил ей Дэвид, заметив однажды, что его маленький цветок лотоса любит рисовать.
«Папа, – вздохнула Майя, – папа, я не Избранная, и мне на фиг это не нужно».
Ей с трудом удавалось отвлечься от кошмара, который устроил ей той ночью проклятый киллер. Скорее бы ее жизнь вернулась в «нормальное русло». «Хотя вряд ли теперь это возможно», – подумала она и удивилась этой мысли.
Девочка все острее ощущала отсутствие Дэвида в своей жизни. С той ночи, когда отец спас ее, он больше не давал ей «почувствовать» себя. Он вернулся в свой мрак. Он в очередной раз покинул ее.
Майя перекатилась на другой бок, чтобы можно было дотянуться до круглой прикроватной тумбочки. Она терпеть не могла этот дурацкий цилиндр, который модница Меган считала «абсолютно-сказочным-аутентичным-шедевром-итальянского-дизайна!». Майя выдвинула верхний ящик и достала старую коробку с цветными карандашами.
Прошла масса времени с тех пор, как девочка притрагивалась к ним последний раз. Она прекрасно помнила, когда это было: 28 мая 2005 года. В тот день был убит ее отец.
Майя очень хорошо рисовала, и отец, самый большой фанат дочери, часто хвалил плоды ее художнических стараний. Это он привил ей любовь к краскам и научил искусству пропорций. Он объяснил, что любые формы во Вселенной несут тот или иной смысл. Он рассказал ей познавательную историю о некоем Луке Пачоли, итальянском монахе и математике XVI века, открывшем существование золотого сечения – совершенной пропорции, которой объединены все элементы природы: от древесных листьев до звезд. «Все, что нам дарит жизнь, создано по законам золотого сечения», – говорил ей Дэвид своим обычным мечтательным тоном.
А потом в их жизнь ворвался проклятый убийца, отнял отца, и Майя прекратила рисовать. Однако после кошмара той ночи она испытала сильное желание вновь взять карандаши в руки и сделала несколько рисунков в блокноте, подаренном Дэвидом.