МАЙЯ91: Какой?
ФЛОГ: Не знаю. Я тебе всегда говорила, что он смурной тип. Он что-то от тебя скрывает. МАЙЯ91: Он пугает меня, Фло.
ФЛОГ: Чем?
МАЙЯ91: Он сказал мне, что не может быть со мной. Что это опасно.
ФЛОГ: Все они одинаковы. Конечно, это опасно. Для его «свободы». J
МАЙЯ91: Нет, правда. Он показался мне очень встревоженным.
ФЛОГ: И ты ему веришь? Думаешь, он лучше этого подлеца Джона? Если так и дальше пойдет, я его брошу.
МАЙЯ91: Нет, Трент не такой. Чего ему от меня скрывать, Фло?
- Майя, ты дома?
Прибытие мастино-Меган вызвало, как обычно, эффект схода снежной лавины. Майя быстро отключилась, закрыла компьютер и сунула его под кровать, взяла тетрадки, открыла и положила рядом с собой учебник английского. Затем сунула в уши наушники от iPod, выбрала мелодию и вывела звук до максимума.
«You cry out in your sleep, all my failings exposed. And there’s a taste in my mouth, as desperation takes hold» [5] . Немного грусти, made by Трент. И полная громкость, чтобы не дать себя захлестнуть приставаниям мастино-Мег.
- Майя-я-я!… Ты меня слы-ы-ыши-и-ишь?
Покорно вздохнув, Майя сняла наушники. Ей хотелось задернуть занавески вокруг кровати, забаррикадироваться и закрыть двери на ключ. Она схватила мобильник, набрала номер Трента, но в этот момент в комнату вошла Меган.
- Ага, ты здесь! Почему не отвечаешь? Что делаешь? Занимаешься? Ты поела? Хочешь, пойдем немного погуляем? У тебя все есть к школе или надо что-нибудь купить? Как прошло возвращение в класс?
Обычный поток вопросов озабоченной матери без пауз на ответы. Майя понимала, что этой очередью вопросов мать пытается отвлечь ее от тревожных мыслей, не особенно интересуясь ответами.
Меган посмотрела на разложенные Майей тетради:
- Молодец, малышка.
Но от опытного взгляда криминалиста не укрылся светящийся дисплей дочкиного мобильника с именем того, кому предназначался вызов. Слова Гейси на оборотной стороне письма прозвучали тревожным звонком. Меган очень хотелось быть спокойной в этот день. Спокойствие было необходимым условием возвращения к нормальной жизни ее и ее дочери. Она даже пообещала это лейтенанту Гаррету, не упускавшему возможности упрекнуть ее в излишней тревожности. Но как тут остаться спокойной! Ей это не удалось.
- Майя, опять? Опять этот чертов парень?
- ???
- Ладно, слушай меня. В последний раз, когда мы с тобой разговаривали, я не хотела затрагивать эту тему. Ты была слишком потрясена случившимся и плохо соображала. Но сейчас ты в состоянии понять. И я говорю тебе: прекрати! Покончи с этой историей, хватит с тебя этого парня, хватит, хватит, хватит! КОНЕЦ, поняла? Я не хочу больше видеть его в нашем доме, я не хочу больше слышать его имя, не хочу видеть тебя грустной из-за него. ОН МНЕ НЕ НРАВИТСЯ! А ты еще несовершеннолетняя. И до тех пор, пока ты живешь под этой крышей, я буду решать за тебя, что хорошо, а что плохо. Задний ход, Майя! К черту его и его шарлатанку мать!…
Майя подняла глаза на разъяренную мать. Попыталась сказать что-то, потребовать объяснений, но ей удалось выдавить всего одно слово:
- Почему?
- Потому что я так решила! И точка!
ГЛАВА 9
- Когда, скажи, пожалуйста, ты наконец вышвырнешь отсюда свои ужасные бесполезные ванны?
- Проф, я же просил тебя не разговаривать со мной таким тоном.
- А я просил тебя прекратить заниматься этим. Я не хочу, чтобы в один прекрасный день по твоей милости рухнуло все, что я строю. Ты понимаешь меня или нет?
- Проф, но ты мне сказал…
- «Проф, но ты мне сказал…» Не строй из себя неразумное дитя! Финал близок. И я не могу больше тратить время на ожидание необходимого мне, что ты пытаешься добыть такими идиотскими методами.
- Проф, но ты же сам веришь в совершенство. Помнишь, ты сказал, что у меня хорошая интуиция, когда я обнаружил связь между моими девушками и золотым сечением? Может, это и есть ключ к отгадке.
- Я устал от тебя, Майкл. И мое терпение подошло к концу. Я уже однажды вытащил тебя из беды, и у меня нет никакого желания делать это еще раз. Покончи с этой историей. И с этими отвратительными ваннами. Или ты сам избавишься от них, или этим займусь я. Так и знай. И оставь в покое эту девчонку, Майю. Ее мать – единственный человек, кто способен напасть на твой след. Надо быть последним идиотом, чтобы лезть охотиться в логово волка, рискуя попасть ему в зубы. Ты что, действительно не соображаешь, чем все это может кончиться, мистер-суперкриминальный-мозг? Повторяю, отстань от нее! Я тебе говорю это, Майкл, потому что крошечная часть меня пока еще верит в твои способности. Но учти, Майкл, это совсем крошечная часть. Сейчас ты у меня под микроскопом, парень. Ты не можешь позволить себе совершить еще одну ошибку.
- Я постараюсь, Проф, я обещаю.
- Вот и хорошо. Ты терпишь одну неудачу за другой, а я ненавижу неудачи и неудачников тоже.
Не снимая черных кожаных перчаток, которыми защищал свои драгоценные руки, Проф закурил сигару. Этот подвал угнетающе действовал на него, того и гляди подхватишь заразу, прикоснувшись к какой-либо дряни. И потом, рано или поздно этот придурок попадет в лапы полиции, так что лучше не оставлять следов. Проф нервно затянулся сигарным дымом. Ему не нравилось, что он вынужден был закурить любимую сигару, чтобы почувствовать себя увереннее в ситуации, которую ему не удавалось полностью контролировать. Кажется, парень пытается соскочить с крючка. А это прямая угроза плану.
Проф повернул голову и уставился на ванны, трофеи персональной миссии, выполняемой Майклом Гейси во имя Совершенной Красоты. Диктора передернуло от отвращения. Тела шести девушек, погруженные в жидкий азот в этих мерзких стеклянных гробах, здорово действовали ему на нервы. Не потому, что девушки были мертвы. Как врач, он насмотрелся на трупы со студенческих лет. Его раздражал принцип, по которому Гейси выбирал свои жертвы, – исходя из дат их рождения, соответствовавших ряду Фибоначчи. Идиотский прием. Опасный след для опытного криминалиста. Кстати, этот принцип Гейси любопытным образом совпал с данными, на которые сам Проф случайно (или не случайно?) наткнулся в «Дрезденском кодексе»: год рождения – 1991-й, знак зодиака – Водолей.
Но все эти девушки – ошибка Гейси: Избранной среди них не было.
И почему этому душевнобольному пришло в голову законсервировать их? В ваннах с жидким азотом! Где он достал столько азота? Неужели правда через Интернет, как объяснил этот идиот! Хорошенькое дело – так наследить. Рано или поздно его отыщут.
«Да, – подумал Проф, гася сигару подошвой прекрасно начищенного дорогого башмака, – рано или поздно…»
Он нагнулся, чтобы поднять погасший окурок, и встретился взглядом с Гейси.
Этот малый никогда ему не нравился.
А в эту минуту особенно. Было в нем что-то подозрительное. «А так ли уж он мне нужен», – мелькнуло вдруг в голове Профа. Для того задания, которое ему предстояло выполнить, требовался специалист высокого класса. А Майкл Гейси к таковым не относился.
- Ладно, Майкл, извини, если был строг с тобой. Но, знаешь, эти ванны вывели меня из себя.
- Почему, Проф? Разве тебе не нравятся мои девушки? Они совершенны! Здесь не хватает только одной, нашей Избранной. Но я ее найду, Проф, клянусь. Поверь мне.
- Конечно найдешь. Я знаю, что ты постараешься и найдешь. Правда?
Проф рукой в перчатке слегка шлепнул по серой, дряблой щеке Майкла Гейси.
- Кстати, парень, ты не мог бы навестить Дебору?… Ты помнишь Дебби? Мне показалось, что у нее есть какая-то информация для меня. Позавчера она заходила ко мне в офис, но у меня было полно работы, я не смог поговорить с ней, и она ушла… У нее, видимо, какие-то проблемы. Она хорошая женщина, надежная и преданная. Но ее сынок, этот Трент, по-моему, свернул на кривую дорожку.
Проф проговорил последние слова в легкой задумчивости и не заметил направленного на него взгляда Гейси, исполненного ненависти.
- Постарайся поскорее убрать здесь все. И позвони мне после того, как побываешь у Дебби. До свидания, парень!
Проф повернулся и направился к бронированной двери подвала. Повернул ключ в замке и, помахав рукой, исчез. Киллер остался стоять посреди комнаты, скрипя зубами от ярости. Затем бросился к двери, оставленной Профом незакрытой, и запер ее. Постоял некоторое время, глядя в пустоту, и рухнул в свое любимое кресло – старинный, но, скорее всего, поддельный Чиппендейл, единственный предмет, который он забрал из дома матери в Сохо. В мастерской кресло перетянули, одев в черно-красную кожу, и сейчас оно царило в центре комнаты, как раз между ваннами.