Чушь собачья. Я была там, и эта сучка не пустила ни одной слезинки.
Ведьмы похоронили Брана в Сэнтенниал Парк и возвели пирамиду из камней над его могилой. Мне сказали, что я могу приходить к нему в любое время.
Следующие два дня я провела рядом с Андреа, корпея над отчетами Ордену. Мы заделали каждую дырку, сгладили каждую неровность и каждую несогласованность, пока моя подруга не стала настоящим человеком, а я — просто счастливым наёмником.
Оставшись без магии на несколько недель, пришлось прибегнуть к традиционной медицине. У меня имелась куча порезов, парочка из которых были достаточно глубокими, чтобы вызвать опасения, а ещё — два треснутых ребра. Андреа получила глубокую рану на спине, которая при обычных обстоятельствах зажила бы с ошеломительной быстротой. Но после всплеска ей требовалось время, чтобы восстановиться. Андреа не привыкла к боли, поэтому горстями глотала анальгетики.
После того, как Рэд ушёл, Джули замкнулась в себе. Она давала уклончивые ответы и прекратила есть. В четверг я сдала последний отчёт вместе с листком о заявке на отпуск, посадила девочку в свою старую прожорливую Subary и поехала на юг, к Саванне, где находился дом моего отца. Андреа обещала загладить всё с Орденом, по возвращению рыцарей.
Поездка длилась вечность. Я уже давно не каталась так далеко, поэтому пришлось останавливаться, чтобы передохнуть. Мы проехали поворот к моему дому и продолжили путь по берегу к маленькому городу, называемому Эйлонией, пока не остановились у старого ресторанчика «Пеликан Поинт». Его владелец был моим должником, иначе ресторан оказался бы мне не по карману.
Он находился на краю реки, прямо перед тем местом, где пресная вода пробиралась через грязные тростниковые острова к Атлантическому океану. Мы сели в беседку около причала и наблюдали, как рыбацкие лодки проплывают по лабиринту солёных болот, а затем загружают на борт свой улов. Потом мы пошли внутрь и заняли маленький столик у окна, а позже я повела Джули к буфету с морепродуктами.
Столкнувшись с огромным количеством еды, которой она прежде никогда не видела, девочка будто одеревенела. Я взяла для неё тарелку, положила туда немного крабовых ножек и повела свою спутницу обратно к столу. Она попробовала жареную креветку и черные тиляпии.
Когда я сломала второй пучок крабовых ножек, Джули начала плакать. Она плакала и ела крабовое мясо, макая его в расплавленное масло, облизывала пальцы и снова плакала.
На обратном пути девочка была очень угрюмой.
— Что со мной будет теперь? — наконец спросила она.
— Лето почти закончилось. В конце концов ты пойдешь в школу.
— Зачем?
— Потому что у тебя есть дар. Я хочу, чтобы ты начала учиться и познакомилась с другими людьми. С другими детьми и взрослыми, чтобы ты смогла узнать, как они думают. И чтобы никто больше не воспользовался тобой.
— Я им не понравлюсь.
— Возможно, ты удивишься, если это окажется не так.
— Это будет одна из тех школ, в которых я могу ещё и жить?
Я кивнула:
— Из меня очень плохая мать. Я редко бываю дома, и, даже когда прихожу туда, не способна хорошо позаботиться о ребёнке. Но я могу справиться с ролью сумасшедшей тетки. Ты всегда сможешь навестить меня на каникулах. А я приготовлю средненького гуся.
— Почему не индейку?
— Я не люблю индейку. Она слишком сухая.
— А что, если мне там не понравится? — спросила Джули.
— Тогда мы продолжим искать ту школу, где тебе понравится.
— И я смогу прийти жить к тебе, когда мне будет нужно?
— Всегда, — пообещала я.
ЧЕРЕЗ ТРИ НЕДЕЛИ Я ОТВЕЗЛА ДЖУЛИ В Художественную Академию Макон Као. Магический талант девочки, совмещенный с моим жалким заработком, позволили ей получить стипендию. Это была хорошая школа, находящаяся в тихом местечке, с неплохим кампусом, который напоминал мне о парке, огражденном стеной высотой в девять футов и башнями, вооруженными механическими ружьями и стрелометателями. Я встретилась с каждым членом профессорско-преподавательского состава, и все они показались мне очень дисциплинированными. Также у них в советниках был эмпат. Она поможет Джули исцелиться. В этом деле нет никого лучше эмпата.
Уже стемнело, когда я наконец добралась до дома. Как всегда бывает после всплеска, магия ненадолго оставила мир в покое, и мне пришлось ехать в Бетси, которая заглохла на середине пути без определённой механической причины. Когда я добралась до входной двери, то чувствовала себя уставшей, как собака. В темноте я поднялась по ступенькам и увидела букет красных роз в фарфоровой вазе на своей веранде. Маленькая карточка гласила: «Мне жаль. Сайман».