Дворецкий, моментально определив главного среди пришельцев, обратился к архимагистру:
— Светлого дня, примите благодарность за усмирение варлов, — тут старик слегка склонил голову, — но позвольте спросить, чем обязаны визиту? Его Светлость не предупреждал о гостях.
— Герцог Ормис прибудет чуть позже. У вас ведь есть в поместье портальный зал? — спросил ректор.
— Да, но используется в исключительных случаях, — кивнул дворецкий, — прошу пройти в дом, слуги вас проводят.
Старик посмотрел на развалины темницы, и на краткий миг на лице отразилось отчаяние. Похоже, дворецкий пожалел погибшего, как он думал, пленника.
Проходя мимо, Ясмин шепнула дворецкому пару слов, после которых тот издал вздох облегчения.
Шейла расслышала сказанное. «Он жив, освободился и бежал». Выходило, и невеста принца видела побег. Может, не только она, но поскольку прямого приказа не было, королевские стражи никого задерживать не стали.
Двое слуг вели нежданных гостей к парадному входу. Шейла рассматривала зелёную лужайку, порядком истоптанную, и кажущийся монументальным двухэтажный дом. В местах, где землю периодически трясло, только такие и стоило строить. На темницу, правда, это правило не распространилось. Княжна почувствовала запоздалый страх. Ведь если бы не встреча с Наёмником, они с подругой могли бы быть похоронены под обломками или разорваны варлами.
Ей удалось справиться с неприятным липким чувством, заставляющим холодеть кровь. Но оно моментально сменилось возмущением и гневом, когда из дома вышел его хозяин, в окружении высоких королевских чинов, о чём говорила их форма, и стражей. Они ступили на дубовую террасу, окружающую дом, с грубоватыми перилами, лавками и столами на ней.
Герцог Ормис, холёный, с моложавым лицом, неуловимо похожий на царственного родственника, остановился в замешательстве. Уточнив у ректора, правильно ли она опознала вельможу, Шейла решительно двинулась к нему. Шаг — за спиной распахнулись крылья. Шаг — увеличились клыки. Шаг — загорелись синим огнём глаза.
— Крылатая дева возмездия, — прошептал кто-то из стражей, а может, из слуг.
Но в наступившей тишине эти слова отчётливо услышал каждый. Герцог Ормис попятился, на лбу выступила испарина. Его словно придавило бушевавшей во взгляде княжны дикой яростью. Никто не посмел заступить дорогу дочери Северного князя. Кто-то признавал её право на месть, кто-то остерегался попасть под горячую руку. Но один смельчак всё же нашёлся. Хотя о безопасности королевского родича он думал в последнюю очередь.
Архимагистр догнал Шейлу, позвал по имени и встал перед ней, глядя прямо в глаза. Герцог Ормис, не выдержав напряжения, упал, схватившись рукой за сердце. К нему, не спеша, подошёл целитель и, уложив на скамью, принялся оказывать помощь. Но на них никто не обращал внимания. Все взгляды сосредоточились на крылатой деве возмездия и сильнейшем маге Империи.
Архимагистр взял Шейлу за плечи, прислонился к её лбу своим и принялся потихоньку вливать магию, усмиряя разбушевавшуюся вампирскую сущность. Он шептал девушке о том, какая она замечательная, смелая, красивая, умная. Его мягкий обволакивающий голос успокаивал, словно вырывал из бушующих волн, направляя в тихую гавань.
Раздался громкий общий вздох, когда Шейла приняла обычный облик. Многие обнаружили, что какое-то время не дышали. Начальник Королевских стражей был из последних. Он выложил на стол, рядом с которым стоял, печать, несколько свитков, антимагические оковы. Затем подошёл к скамье, где уже приходил в себя заказчик похищения. Окончательно опомнившись, Шейла спросила у ректора, кивнув на лежащего герцога:
— Это я его так?
— Нет, это он сам, от страха, — ответил ректор, усмехаясь и оборачиваясь.
И тут они одновременно увидели такое, что заставило в один голос закричать:
— Второй, нет!!!
— Илчи, не смей!
Но в ответ получили лишь громкий треск королевской печати, разлетающейся в щепки в мощных челюстях крылатого кота.
Начальник стражей сделал шаг к столу, чтобы прекратить безобразие, но был остановлен опустившейся на плечо рукой Главы безопасности.
— Поздно, — спокойно, даже слегка меланхолично, сказал Глава другу и коллеге. — Не закрепляй антипатию зверя, иначе приобретёшь смертельного врага. Знаешь, заведу я себе тоже химеру.
Илчи Второй нагло прошёлся по разложенным на столе бумагам, и с торжествующим видом полетел к хозяину. Ректор, который обычно предлагал возместить убытки, на этот раз промолчал. Он ревностно относился к тем, кто осмеливался критиковать его любимого питомца.