В общем, курочка источала неземные ароматы, желудок жалобно урчал, слюна готова была забрызгать весь пол, а время завтрака давно приближалось к обеду — и я сдалась.
— Ладно, берите эти ваши эны, — проговорила хмуро и добавила уже едва слышно: — Если вообще их найдете.
— Договорились, — парнишка улыбнулся широко во весь рот.
Я насмешливо хмыкнула, когда тарелочки потекли рекой назад прямо с подноса на мой столик. Вот так-то лучше!
— Приятного аппетита!
— Не жалуюсь! — рявкнула ему, наконец нетерпеливо всаживая вилку в истекающее соком мясо.
Официант ушел, а я приступила к долгожданному поглощению местных разносолов и деликатесов.
Все казалось необыкновенно вкусным и мой желудок все насыщался и насыщался. Курица, мороженое, овощи давно канули в прошлое, и официант принес второй полный поднос, потом и третий. А я сама себя просто не узнавала, съедая за раз такое количество пищи, которой в обычной жизни мне бы хватило на неделю, не меньше, но голод все не уходил, наоборот даже казалось, что я сейчас хочу есть еще больше, чем до прихода в местную таверну. От какой-то легкой слабости немного кружилась голова, а перед глазами летали розовые, словно занавеси в этом заведении, маленькие крылатые феи.
— По-моему у нее уже глюки! — услышала я чей-то далекий голос.
— Сама согласилась платить энами, — ответил официант.
А мне в тот момент очень захотелось взглянуть на него, но я не могла даже поднять головы, поэтому просто пялилась в тарелку, на которой отчаянно зеленел один-одинешенек после голодного нашествия лист салата. Единственное, что мне все же удалось, это перевести взгляд на вазу с цветком, торчавшим из нее. Беленький, простенький, совсем не примечательный, но именно он стал той отправной точкой, после которой рухнули все мои представления не только об этой милом кафе, но и о самой себе.
В какой-то момент слабости, накатывающей волнами, что-то внутри у меня щёлкнуло, словно переключая сознание на какой-то совершенно другой уровень. И внезапно я увидела вместо тоненьких лепестков, скрученные черные листья и сухой, давно пожухлый стебель. Ваза из тонкого хрупкого стекла превратилась в старую жестянку. Со стола неожиданно исчезла скатерть, и теперь его поверхность обнажилась старой почерневшей от времени древесиной. Я попыталась стряхнуть это видение, но стало только хуже. И если вначале все еще виделось словно сквозь пыльное окно, то теперь вернулась четкость восприятия, и я смогла с ужасом взглянуть на то место, где оказалась, новым взглядом.
Кукольное кафе Барби растворялось просто на глазах, оставляя после себя полутемное помещение со старой, кое-как сбитой мебелью, немытым, наверное, с самого основания этой таверны полом и отполированной чьими-то рукавами до тусклого блеска грязью на столах. А посетители превратились из милых, простоватых людей в каких-то отморозков.
«Куда меня занесло?!» — подумала я, с ужасом глядя на тарелку с остатками какого-то серого несъедобного вида месива, и тут же попыталась подняться. Но противные ноги даже не думали слушаться и разъезжались словно два вдрызг пьяных сантехника.
— Эк ее! Наверное, энов прилично на ней заработали?
— Порядочно! Думал, скопытиться! Странно, что она есть перестала!
— Да к такой гадости я бы и за деньги не притронулся, — хмыкнул незнакомый голос.
— Так то ж ты! — буркнул официант, — Ну а эта уж и не знаю, какие там деликатесы себе представила!
А мне в тот момент стало необыкновенно гадко и противно. Значит, когда он мило улыбался, уже заранее знал, что посетительница от такого обмена может и ноги откинуть. Вот он мир за стеной во все своей красе! Нет, наши каменные джунгли тоже кое-чего стоят, но вот это превращения кафе, так похожего сначала на сладкий воздушный зефир из детских грез, на полный кошмар всякого ценителя комфорта и вкусной пищи, — вообще, по-моему, верх цинизма.
«Жаль, нет сил высказаться!» — зло подумала я.
— Так что с ней теперь делать?!
— Не знаю. Не думал, что она вообще остановится. Ну да ладно! Нам такие безголовые курицы редко попадаются, так что шанс упускать нельзя.
— Ясно! Значит все заберете.
— Да. Надеюсь, хозяин потом премию за это выпишет, — и официант неприятно хохотнул.
А мне становилось все хуже и хуже, слабость была такой, что теперь я не могла бы оторвать от столешницы и взгляда. «Вот куда, Шеллочка, могут завести мечты! — прорвалась сквозь головную боль умная мысль, жаль, что запоздалая, а затем на смену ей пришла другая, уже совсем печальная: — Ну, вот так, наверное, и отдают концы, пришибает кондратий, врезают дуба и что там еще в том же духе?»