Ждать, когда пригласят на ритуал, даже не пришло в голову. Странное предчувствие, что время летит будто на скоростном лифте, а я плетусь лишь на своих двоих, не покидало меня, пока я стучала каблуками сначала по одному коридору, затем по второму и третьему. А все почему? Да потому что Ориелла — добрейшей души человек, но по совместительству та еще зараза, выделила мне комнату чуть ли не в противоположной от лаборатории части дома. Вот теперь и приходилось исправлять такое досадное упущение непредвиденной утренней пробежкой. Впрочем, знакомые ступеньки все-таки нашлись.
Я быстренько сбежала по ним и резко дернула дверь, ожидая увидеть еще совершенно пустую лабораторию. Однако все были уже в сборе.
«Ладно! Потом поговорим!» — мысленно пообещала этим заговорщикам и остановилась рядом с Ориеллой, судя по всему, сегодня таким же наблюдателем, как и я сама.
А Эрик и Дэнир снова вернулись к ритуалу. Должна сказать, его начало показалось мне довольно тривиальным, прямо как в большинстве наших мегаполисных фильмов про мистику: «он (то есть Эрик) достал острый кинжал, чтобы принести в жертву…». Так… стоп! Кого он там и куда собрался приносить?! Но додумать эту версию мне не дал сам подозреваемый в жертвоприношении. Неожиданно он вытащил из-под стола очень странный предмет, в котором через секунду я узнала ту самую отрубленную голову, которую когда-то нашла в мешке у Дэнира. Правда, при свете дня она выглядела совершенно иначе: чужие кудри превратились в сухие и чрезвычайно запутанные темно-коричневые волокна, а череп — в очень странный сильно сморщенный плод овальной формы.
— Это Мин-ог, — с благоговением, будто перед ней сейчас находится самая величайшая реликвия в мире (впрочем, может так оно и было, я ведь не сильна в их магических штучках), проговорила Ориелла, а затем пояснила, наверное, специально для меня: — Растение настолько редкое, что даже в коллекции отца, а она, к твоему сведению, насчитывает около тысячи экземпляров, от него храниться лишь кусочек кожуры. Папа привез его из Царотана, говорят, так называется небольшой остров за пределами нашего Магомирья. Его жители славятся…
Объяснения Ориеллы все лились и лились, но я воспринимала их сейчас скорее не как информацию, а просто шум телевизора, на фоне которого происходили действительно серьезные и значимые для меня события. А стоило Эрику снова взяться за нож, я и вовсе на время позабыла о существовании Ориеллы. В тот момент в моем воображении мелькали совершенно другие картины, вернее кадры из фильмов, и все напрочь кровавые и страшные. Однако чуть позже я поняла, что все мои страхи оказались беспочвенными. Нет, Эрик действительно одним взмахом всадил нож в… бледно-желтую поверхность плода. Затем маг несколько раз прокрутил его, увеличивая отверстие, и тотчас из него брызнул сок и потек в небольшую, вовремя подставленную бутылочку тоненьким, грязновато-зеленым ручейком. И хоть внешний вид странной жидкости оставлял желать лучшего, зато запах, который теперь плыл по лаборатории, казался сказочно приятным и вкусным, словно тут пекли булочки с корицей, а не проводили опасный для жизни ритуал.
Когда емкость заполнилась примерно на треть и сок из плода иссяк, Эрик вручил склянку Дэну.
— Готов? — уточнил он.
— Нет. Но и другого выходя я не вижу, — с какой-то мрачной решимостью заявил маг и одним махом выпил содержимое.
— Ну сейчас начнется… — раздался шепот Ориеллы, и девушка с силой вцепилась в мою руку.
От ее слов я еще сильнее напряглась, но магичка, кажется, этого даже не заметила.
— Изучить влияние мин-ога на человеческий организм на практике — это ли не исключительная удача?! Да отец и его коллеги съели бы собственные бороды, лишь бы оказаться сейчас на моем месте! — с каким-то ликованием в голосе снова прошептала она.
Я зло покосилась на Ориеллу, невольно отмечая и чересчур яркий блеск ее глаз, и легкий румянец на щеках, словно у девицы на первом свидании. И вдруг мне стало до того противно и это жгучее любопытство на чужом лице, и эта острая жажда нового интересного зрелища. Господи, я тоже всегда грешила переизбытком подобных чувств, но никогда не позволяла себе забывать, что за любой сенсацией стоят чьи-то жизни и судьбы. Впрочем, разочарование в магичке — это не то чувство, которое занимало меня сейчас больше всего. Дэнир… вот о ком я волновалась и, кажется, не напрасно.