На выразительном лице мужчины вдруг отпечаталась зависть:
– Круто. Я бы хотел получить такой опыт, как у вас. Да, я читал об этом – клиническая смерть все меняет.
«Скоро ты получишь похожий опыт», – подумала я, испытывая горечь.
Молодой, красивый. Очень искренний, настоящий. Мог бы еще пожить. Не помню, есть ли у него дети? Жена, кажется, точно есть, ее именем названа модель ноутбука для девушек.
– Да, да. Вы все правильно сказали. Чем меньше привязанностей и желаний – тем сильнее человек. Но для того, чтобы избавиться от привязанности, надо сначала ее получить. Мой отец мог себе позволить только старенький автомобиль. А я в детстве мечтал о крутой тачке. Купив пять машин, я стал часто ездить на работу на велосипеде. Мне нравится. Значит, вашей внучке… А это точно ваша внучка? Может, фотография для того, чтобы шутить с парнями?
– Никаких шуток. Все очень серьезно! Мне сто пятьдесят лет.
– Ладно, – он подошел к витрине и извлек последнюю модель гринфона, инкрустированную бриллиантами. – Мой подарок вашей внучке.
Я покачала головой, достала пластиковую карту.
– Вы что, хотите, чтобы ребенка убили? Мне что-нибудь попроще, с минимальной памятью. И я оплачу.
Консультанты, как джинны, опять материализовались перед нами и с явным облегчением принялись за свою работу.
Не удержавшись, я спросила:
– А что вы тут делаете?
– У меня вилла на Джумейре[15]. Вообще я часто бываю в Арабских Эмиратах. Тут спокойно, можно хорошо поработать. На Манхэттене за кепкой и очками не спрячешься. Здесь меня вообще никто не узнает. И это классно! Внимание людей меня напрягает. Я сам выбираю, с кем и где общаться. Как с вами, например.
– Я должна чувствовать себя польщенной? Но я ничего такого не чувствую, – я ввела пинкод, потом мельком посмотрела на переданный мне вместе с картой чек. Телефон обошелся долларов на 80 дешевле, чем в Москве; не сказать, что такая уж серьезная экономия с учетом невозможности воспользоваться гарантией.
Забрав пакет с коробкой, я задумчиво посмотрела на Джонни.
Почему мне не хочется уходить, не предупредив его о смертельной опасности?
Я знаю: никто не должен стоять на перекрестке судьбы – сомнет так, что мало не покажется.
Но и безучастно смотреть, как человек идет прямиком к катастрофе, тоже невозможно…
Он истолковал мой взгляд по-своему:
– Даже не сомневайтесь, с удовольствием составлю вам компанию. Куда вы собирались? Пройтись по магазинам? А хотите на Бурдж-Халифу?
– Хочу, – вырвалось у меня. – Только гид говорила, что билеты надо заранее покупать.
– Пойдемте, – надвинув на глаза кепку, он схватил меня за руку и пулей вылетел из магазинчика.
«Блин, ваще спятила тетка на старости лет, – заругала я себя мысленно. – Что я делаю тут, с молодым миллиардером, держащим меня за ручку?! Мало мне проблем с Денисом, так еще этот американец стал клеиться. А если его узнают? А если кто-то сделает фото? Как я буду потом объясняться с Ленькой? И Джонни этот – идиот. Что, супермодель было слабо найти, если уж решил погулять? Хотя, конечно, тут не в моей внешности дело. Он даже сам не осознает, что делает. Умирающий хватается за последнюю соломинку. И уверен, что все ок, надпись на футболке соответствующая…»
Джонни протащил меня мимо очереди, подошел к охраннику и показал ему какую-то карточку. Нас сразу пропустили через турникет, и мы оказались в торце длинного коридора.
– У нас тут офис, – шепнул Грин, косясь на приблизившихся к нам китайских туристов. – Представительство в Эмиратах. А еще, – выражение его лица стало совсем мальчишеским, предвкушающим новую игрушку, – я выиграл тендер на застройку земли. Слушай, тебе вообще интересно то, что я рассказываю?
– А это имеет значение?
Он рассмеялся:
– Опять ты меня поймала. Ты не подумай, я не заносчивый. Но я сколько себя помню – как по программе живу. Четко знаю: сначала надо сделать так, потом вот так. Каких-то людей я отсекаю, если они начинают мешать. Я думаю, они могут обижаться на меня. Но я должен следовать своей программе.
– У тебя миссия, – я улыбнулась. – И она невыполнима.
Его глаза стали серьезными:
– Конечно, миссия. Мой интеллект облегчил жизнь миллионам людей. А сейчас у меня такое странное чувство…
– Какое?
– Как будто бы я шел по лестнице, и ступени закончились. Ерунда!