На кресле живописно располагались ярко-жёлтое платье и белый медицинский халат.
В центре комнаты, вполоборота к Ольге стояла миловидная раскрасневшаяся толстушка, стриженная под мальчика. В левой, картинно вытянутой руке она держала тяжёлый потрёпанный том (на обложке Ольга ухитрилась прочитать тиснёную надпись «Marcus Tullius Cicero»), а правой придерживала на плече цветастую простынку, в которую была задрапирована на манер тоги. Негромко, но старательно она декламировала:
— …natura se consumi et senectute, — тут чтице понадобилось перевернуть страницу и пришлось прижать простыню подбородком, чтобы высвободить руку, — quam sibi dari tempus…
Она вознамерилась совершить величественное округлое движение, но тога поползла вниз, женщина суетливо попыталась её прихватить, и торжественность момента была утеряна.
Ольга беззвучно отступила от двери, развернулась и на цыпочках поспешила к себе.
«Нет, хватит с меня на сегодня. Будем считать, что это тоже был сон».
Глава 4
…мы просим благочестивого читателя, чтобы он не домогался объяснений во всех случаях, где достаточно одного лишь доверия к истине, установленной или собственным опытом через зрение или слух, или донесением заслуживающих доверия лиц.
Смотри, что говорится об этом в пятом вопросе первой части при разборе третьего заблуждения.
Она проснулась и поняла, что пол-литра сладкого вина, выпитого вечером, оставили по себе неприятные воспоминания, левый висок болел, во рту было сухо. С усилием повернула голову и увидела на столе стакан с водой и тюбик шипучего аспирина. Ольга не запирала дверь изнутри, наверное, заботливая Елена принесла пилюли ранним утром или даже ночью. Это отчасти объяснило бы видение Жакоба. Правда, она казалась слишком деликатной, чтобы шастать по чужим комнатам. В любом случае жест милосердия был кстати.
К завтраку Ольга вышла позже обычного, но другие девушки в это утро тоже не спешили. Пили кофе в молчании, лишь изредка обмениваясь просьбами передать кувшин с соком или огромную миску малосольных огурцов, которые прозорливая Алла подала к омлету. Ольга оживилась только однажды, когда в столовую вошла вторая вчерашняя галлюцинация — полнотелая ночная чтица. Правда, на этот раз она была не в простыне, а в жёлтом шёлковом платье, украшенном по подолу цветочными принтами. Кивнула присутствующим и села чуть поодаль.
— Кто это? — спросила Ольга у Сашки.
— Ну Панаева же, я тебе говорила, — с похмельным раздражением ответила та. Сашка выпила больше всех, её откровенно мутило, — медичка наша. По совместительству пишет психиатрическую прозу.
— Психологическую?
— Да нет же, о буднях психиатров, она судебной медициной занималась. Обожает поговорить о Добре и Зле, с большой философской претензией. Вольтера любит.
— И Цицерона тоже?
— Как ты догадалась? Чуть примет и ну декламировать на кухонной латыни…
Ольга с любопытством разглядывала круглое розовое личико с широким ясным лбом и слегка сплющенное книзу так, что нос загибался к маленькому, но упрямому подбородку. Такие выглядят хорошенькими в детстве, довольно симпатичными в юности и добродушными в зрелые годы, но к старости начинают напоминать о бабе-яге. Об истинном характере обладательницы этого лица Ольга судить не рискнула.
— Девушки, сегодня во второй половине дня начнут съезжаться дамы-преподавательницы, я буду занята, так что если у вас есть какие-то текущие вопросы, самое время задать их сейчас. — Елена сделала паузу, но вопросов ни у кого не возникло. — Что ж, обед ровно в два, не позже, потом начнётся подготовка к торжественному ужину, Алле будет не до нас.
Часа в четыре в дверь к Ольге заскреблась Сашка:
— Бежим скорей, первая дама уже здесь!
— Гроб на колёсиках уже въехал во двор, — проворчала Ольга, но быстро влезла в сандалии и поспешила на улицу.
В чахлой тени старого миндаля сидели Катя с Агафьей, картинно лузгали семечки и глазели на красную «мазду», стоящую у крыльца. Из неё никто не выходил.
— Ну и где? — поинтересовалась Ольга.
— Где-где — внутри! Это Джульетта ИвАнова, — ответила Катя.
— Какая ещё ИванОва?
— Упаси тебя бог — ИвАнова!
— А чего она там сидит, замок заклинило?
— Не, тут другое. У неё есть две привычки, связанные с автомобилями: она ездит всегда на красных и выходит из машины, только если ей открывают дверцу, хотя водит сама, без шофёра.