Охотник прислушался к голосу реки, но снежное покрывало глушило все звуки. Тогда он оглядел воду в поисках любой, самой незначительной мелочи, которая могла бы выдать беглецов: теней под берегом, вспугнутой птицы, предательской ряби, – но не увидел ничего. Ничего. Вокруг было удивительно тихо и спокойно, темная река бесшумно огибала покрытые снегом земли, залитые светом полной луны. Идеальная ночь для Охоты…
Он замер в неподвижности и стал ждать, когда проявятся следы.
Ждать и наблюдать…
И краем глаза заметил бледное лицо в окне закусочной. Напуганное лицо, лицо человека, который что-то знает. Охотник улыбнулся. Вот и отправная точка для Поиска. Он снова взял След.
11
След
Салли увидела, что они идут.
Она отскочила от окна, расправила юбку и привела мысли в порядок. «Давай, милая, – говорила она себе. – Ты можешь. Просто изобрази на лице лучшую приветливую улыбку, и они ничего не заподозрят». Салли спряталась за стойкой и впервые за все существование закусочной налила себе кружку особого «Фонтано».
Брр! Ее всегда воротило от этого пива. Слишком много дохлых крыс на дне бочки.
Когда Салли еще раз глотнула «дохлых крыс», луч прожектора осветил закусочную и пробежал по ее обитателям. Сначала ударил прямо Салли в глаза, затем в бледные лица северных купцов. Те замолчали и обеспокоенно переглянулись.
Спустя секунду Салли услышала тяжелый топот торопливых ног на мостике. Пристань зашаталась от набега шайки, а вместе с ней и закусочная. Тарелки и стаканы тревожно зазвенели. Салли убрала свою кружку, выпрямилась и с величайшим трудом изобразила на лице приветливую улыбку.
Дверь распахнулась.
Вошел Охотник. За ним в луче прожектора выстроилась на пристани Свора с пистолями на изготовку.
– Добрый вечер, сэр. Что желаете? – выдавила из себя Салли.
Охотник заметил дрожь в ее голосе и остался доволен. Ему нравилось, когда его боялись. Он медленно подошел к стойке, перегнулся через нее и пристально уставился на Салли:
– Немного информации, пожалуйста. Я знаю, она у вас имеется.
– Да? – Салли попыталась сказать это с вежливым интересом.
Но Охотник слышал иное. Он распознал ее страх и попытки тянуть время.
«Замечательно, – подумал он. – Эта толстушка что-то знает».
– Я разыскиваю маленькую и опасную группу злоумышленников, – сказал Охотник, внимательно изучая лицо Салли.
Та всячески старалась сохранить любезную мину, но на мгновение в ее глазах промелькнуло изумление.
– Удивлены, что ваших друзей назвали злоумышленниками?
– Нет, – тут же ответила Салли. И, поняв, что сказала не то, заикаясь, пробормотала: – Я… то есть я имела в виду… что…
Салли сдалась. Все пропало. И так быстро! Все дело в его глазах, подумала Салли, этих тоненьких щелках, которые будто испускают невидимый, но яркий свет, от которого не спрячешь ни одной мысли. Какой же глупой она была, когда думала, что сможет перехитрить Охотника! Сердце Салли колотилось так громко, что он наверняка его слышал.
Так и было. Стук сердца загнанной жертвы был самой сладкой музыкой для ушей Охотника. Он еще минуту восхищенно прислушивался, а потом произнес:
– Ты скажешь, где они.
– Нет, – тихо ответила Салли.
Охотника нисколько не смутил этот робкий акт неповиновения.
– Скажешь, – сухо повторил он.
Охотник навалился на стойку:
– Хорошее у тебя заведение, Салли Маллин. Очень милое. Из дерева построено, да? Бывал тут пару раз, помню. Хорошая сухая древесина. Горит отлично, я слышал.
– Нет… – прошептала Салли.
– Что ж, тогда я скажу иначе. Говори, где твои друзья, и я уберу трутницу…
Салли промолчала в ответ. В голове лихорадочно металось множество мыслей, но все они были совершенно бестолковые. Она могла всерьез думать только о том, что больше никогда не наполнит лампы маслом после того, как посудомойщик разложит салфетки…
– Ладно, – сказал Охотник. – Пойду, скажу ребятам, чтобы разжигали огонь. Я запру за собой дверь. Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь выбежал и поранился, а?
– Вы не можете… – выдохнула Салли, сообразив, что Охотник намерен сжечь не только ее любимую закусочную, но и ее саму. Не говоря уже о северных купцах.