- Ох! - вдруг сдавленно воскликнул Штык, взглянув на экран своего документа. – Мой счёт обнулили!
- Что такое? – я уже понял, чья это работа. – Хакеры постарались?
- А кто же ещё? – Штык впал в ступор и только беззвучно шевелил губами.
Значит и мои денежки с документа Штыка тоже уплыли в неизвестном направлении. Это мне очень не понравилось. Хакеры, значит. Я посмотрел на хакеров, дружно уничтожавших не тюремную, а покупную пищу и твёрдо решил вмешаться в это дело. Номера счёта у меня нет, а если и будет, то скоро он станет ненужным. Поэтому никакой взлом мне не грозит и ответку я не получу. Возможно, я смолчал бы, если была бы похищена незначительная сумма. Как говорили раньше, последнюю сигарету и вор не возьмёт. Но такая беспредельная жадность должна быть жестоко наказана. Я проверил в носке на ноге заточку и решительно встал.
Но тут лязгнула дверь камеры и вертухай прокричал:
- Рабер, на выход!
"Расправу придётся отложить до лучших времён", - подумал я.
Я последовал впереди конвойного, который позевывая, сообщал мне направление короткими словами: "прямо", "направо".
Так я оказался в кабинете начальника тюрьмы, который смотрел на меня скучающим взором. Конвойный показал на табурет, стоящий с другой стороны стола и отдал приказ:
- Сесть и отвечать, только когда господин майор задаст вопрос!
Я пожевал губами, лениво взглянул на вертухая и молча подчинился требованию.
Кабинет был не особо просторный, но зато пол был застелен ковром. Тюремный опыт сразу подсказал мне, что меня тут бить не будут.
- Значит, ты – Рабер? – спросил начальник тюрьмы, вперив в меня глаза-буравчики.
- Так точно, господин мужественный полицейский! – бодро прокричал я, не сводя с начальника тюрьмы внимательного взгляда. Я точно был не уверен, что мое восклицание, взятое из какой-то детской книжки и запомнившееся мне своей иронией, понравится начальнику тюрьмы. Но, жребий был брошен и я уже перешёл Рубикон.
Лицо полицейского начальника и так маловыразительное, застыло окончательно. Видимо в его голове шёл нелегкий умственный процесс, вызванный моим нестандартным, а потому непривычным ему обращением. Но к счастью для меня в его мыслях, вероятно, возник образ могучего мужественного человека, увешанного наградами и сверкающего огромными звездами на погонах. Поэтому он не понял скрытой насмешки в моих словах и не заорал на меня, гневно топая ногами. Наоборот его широкое лицо расплылось в довольной усмешке:
- Мужественный полицейский говоришь? – спросил он меня.
Не привык начальник тюрьмы к лести, подумал я, если он всю свою службу давил арестантов страхом и считал, что это лучший метод. Я решил ухватиться за эту нечаянную подсказку и расширить брешь в его обороне.
- Так точно! – я преданно смотрел на него. – Вы просто образец для агитационного плаката! С такой внушительной внешностью и стальным взглядом вам просто нет равных, господин мужественный полицейский!
- Ты меня боишься и это хорошо, - не к месту проворчал он, наливаясь краской гордости за себя.
- Вы внушаете не просто страх, - продолжал я подливать масла в огонь. – Вы внушаете страх вместе с глубоким почтением к своей особе!
- Ну, спасибо! – произнёс он, сцепляя пальцы рук, напоминающие сосиски на огромном животе. – Хорошо говоришь. Правильно говоришь. Наверное, из учёных? Как их называют… э...э...э, философов что ли?
- Да как сказать… - замялся я. – Можно считать и так.
Я уже наученный жизненным опытом знал, что любое лишнее, нечаянно оброненное слово, сообщенное полиции может быть, потом использовано мне во вред. И мне к тому же было неизвестно, присутствует ли в этом времени человек, к которому меня можно привязать.
- Это мы сейчас проверим! – начальник тюрьмы протянул пальцы к пульту и что-то пощёлкал на нем. Повернувшись к экрану, он долго изучал текст, высветившийся на мониторе, а потом обратил лицо ко мне:
- Теперь всё ясно! Ты уже умер!
Я округлил глаза и почувствовал, как у меня от волнения зашевелились волосы:
- То есть, как это умер!?
Начальник тюрьмы вдруг захохотал, глядя на меня. Наверное, мой вид вызывал неудержимый смех. Но мне было не до шуток. Хорошенькие новости я узнал! Но майор, вытирая набежавшие слезы кулаком, махнул рукой:
- Брось, Рабер! Жив ты или мертв, это не имеет никакого значения! Ты же находишься в тюрьме. А это значит, что даже живой, ты мертвый для всех остальных. Понятно я объясняю? А ты - дважды мёртвый!
И начальник тюрьмы снова захохотал от произнесенной им остроты.
- Господин мужественный полицейский! – притворно захныкал я, показательно посапывая носом. – А почему я мертвый, если я живой?
Майор вдоволь насмеявшись теперь пребывал в хорошем расположении духа, поэтому вместо обычного произносимого им: "Молчать!", пустился в рассуждения:
- Не знаю. Так говорит твой акт о смерти. Вот я тут читаю: "Рабер Михаил Аркадьевич, так… так… окончил Политехнический… не женат… умер в больнице с диагнозом "Острая алкогольная интоксикация" 14 июня 2132 года". Гм! Что тут еще написано про тебя? Ага, вот! Служил старшим сантехником в должности прораба в Кремле с 2122 по 2130 годы. Да! Характеристика неплохая, хотя ты хронический алкоголик! Но потом ты почему-то умер.
Теперь мне, наконец, стало понятно кто я в этом чужом мире. Сантехник, главный над Кремлёвскими белоснежными унитазами, которые как мухи засиживают и загаживают Vip-задницы. И хроническая, непросыхающая личность, не выходящая неделями из запоя. Человек, к которому периодически является белочка. Не такая, добрая и пушистая, которая "песенки поет, и орешки всё грызёт". Просто великолепно! Ладно, хоть высшее образование есть, и никто дураком не называет. Надо выкручиваться.
Начальник тюрьмы посмотрел на меня и спросил:
- Зачем ты умер, Рабер?
Но потом понял, что сказал что-то не то, поправился:
- Почему ты не умер, Рабер? Непорядок!
Я сообразил, что надо как-то правдоподобнее объяснить "свою смерть". И заговорил плачуще-скорбным тоном:
- Я вроде умер. И пульс не прощупывался. Меня даже в морг отвезли. Но там я ночью очнулся от холода и пробудился. Оказывается, я был очень сильно пьян, а не мертв. Протрезвел я полностью. Оглянулся, а вокруг меня одни покойники. Думаю, чего мне лежать тут, если я жив? Закутался в простыню и ушёл домой. А на работу меня не пустили, сказали, что я умер и это совсем не я.
- А паспорт твой куда делся? – спросил туповато майор.
- А когда я как будто умер, у меня его отобрали, - объяснил я.