Барак, затихший в тревожном ожидании замер совершенно. Наступила такая тишина, что казалось можно услышать тонкий писк пролетающего комара. Мой поступок граничил с неслыханной дерзостью, ужас охватил арестантов. Наверное, они ожидали, что земля разверзнется у меня под ногами за мой поступок, но ничего не произошло.
Я оглядел стоящих в полном оцепенении зэка и сказал:
- Значит так, сидельцы! Слушать меня! Два раза не повторяю. Теперь смотрящий здесь я! Мое слово для вас нерушимый закон! Кто недоволен, приходит с жалобой ко мне, буду разбирать их и принимать решение. Кто против меня пойдет – откручу голову.
- Я хакер в законе, - с пола подал голос развенчанный смотрящий. – Ты не можешь так говорить с админом…
- Ты никто и звать тебя никак! – возразил Штык и больно пнул ботинком ему в тощий зад. – Исчезни с моих глаз, падаль! Кыш отсюда!
Я подумал, что мои рассказы о тюрьмах Прошлого прочно отложились в сознании моих новых корешей. Один Штык чего стоил! Он уже конкретно гнул пальцы по понятиям и наезжал на лохов как крутой авторитет. Словно всю жизнь этим занимался. Что ж, бывает. С кем поведёшься, от того и наберёшься!
29 июня 2134 года. 07 часов 17 минут по местному времени.
Лагерь исправительных работ в Мордовии.
***
Утро. В лагере давно прозвучал подъём. Но я вставать не спешу.
- Ты почему лежишь? – требовательно спросил меня активист.
- Мне лень вставать, - пробурчал я. – Я болен!
- Если ты болен, то должен пойти к врачу! – заметил активист. – И врач определит, имеешь ли ты болезнь, которая даёт тебе освобождение от работы или нет.
- Как же я пойду, если я болен? – притворно удивился я.
- Ногами, - объяснил активист.
- У меня ноги сильно болят! – возразил я. – Ходить совсем не могу. Ревматизм одолел! А ползать не умею, братуха, извини!
- Ты что, издеваешься? – вспылил активист, до которого дошло, что я откровенно над ним смеюсь.
- Разве я посмею? – спросил я, сверкнув золотыми фиксами.
- Выходи на работу! – не унимался активист.
- Пшёл вон, придурок лагерный! – рявкнул я. – Сейчас встану и заткну тебе глотку!
Активист посчитав, что настаивать на своём выйдет себе дороже, поспешил исчезнуть. Я взбил тощую подушку и перевернулся на другой бок с целью немного покемарить. Но не прошло и десяти минут как в бараке загрохотали сапоги охраны. Я рывком поднялся с койки и сразу оказался в окружении пятерых охранников.
- Тебе надо особое приглашение? – спросил старшина, поигрывая резиновой палкой.
- Болен я! – последовал мой ответ. Затевать драку с охраной при их численном перевесе в мои планы не входило. Побьют железно. Мало не покажется.
Старшина принял поистине Соломоново решение:
- Лечиться будешь в карцере! Там начальник тюрьмы тебя быстро вылечит!
- А он, что врач? – наивно спросил я, одеваясь.
- Да, он хороший доктор, специализирующийся на восточных единоборствах. Он всех больных в одночасье вылечивает!
Однако! Я шагал к карцеру и прикидывал в уме, нужна ли была моя бравада? Но как говориться, назвался груздем – полезай в кузов. Ронять свой авторитет я не хотел.
В карцере, куда меня привели, никакой мебели не было. Голые стены покрытые шубой, бетонный пол. Под высоким потолком небольшое зарешётчатое окошко. Лампочка круглой формы под потолком. Не допрыгнешь, если ты не кенгуру. Но камера была достаточно просторна, нисколько не напоминая Сталинский «стакан» прежних времён. Примерно три на три метра. В футбол не поиграешь, конечно. Не для этих целей кондей строят.
Я присел на пол и, подперев голову руками, погрузился в свои мысли.
Прошло, наверное, два часа, когда послышался скрежет замка в двери. Я не меняя положения, оставался сидеть и смотрел на открывающуюся дверь.
В на пороге моей камеры нарисовался высокий средних лет офицер, который не заходя дальше молча смотрел на меня. Я – на него.
"Это – хозяин", - догадался я и легко поднялся на ноги одним движением. Теперь мы смотрели в лицо друг другу.
Он нарушил молчание первый:
- Не хочешь работать, Рабер?
- Не могу, - признался я. – От работы у меня апатия появляется к жизни.
- Рабер, - сказал начальник лагеря. – Ты не прав. Работать ты обязан. Тебя приговорили к одному году исправительных работ, а не к году курортного отдыха. Ты это понимаешь? Или ты рассчитываешь, что тут будешь только бить баклуши, жрать, спать и ср..ь?
Странно, но абсолютно чистые погоны начальника лагеря не позволяли мне определить его звание. Рядовой? Но это абсурд!
- Хотите пари, гражданин начальник, что всё будет именно так, как вы сейчас сказали? – спросил я.
- Вот это новость! – воскликнул он. – Мне заключённый указывает, как я должен с ним поступить.
Сопровождающие начальника лагеря офицеры, толпившиеся в коридоре, дружно расхохотались, приняв мои слова за остроумную шутку. Но хозяин движением руки оборвал смех.
- Пари предлагаешь? – продолжал он. – Интересно. Что за пари?
- Условия его не сложные, - объяснил я. – Забудьте на время про свои погоны. Давайте биться один на один! Бой без правил! Проигравший тот, кто упадёт на пол. Если вы победите меня, я выйду на работу. За базар отвечаю! А если я окажусь победителем, то вы меня не на какие работы никогда не направляете и я буду только жрать, спать ну и всё остальное. Так как?
Хозяин не стал скрывать улыбку:
- Рабер, у тебя нет никаких шансов! Ты уже проиграл.
- Пока ещё нет! – с задором возразил я.
- Ты сам выбрал! – ответил начальник лагеря. – Хорошо. Я принимаю твой вызов. Бой проведём сейчас же. В карцере.
И он начал снимать с себя портупею и китель.
- Только пусть никто не вмешивается, - напомнил я.
- Не вмешиваться! – повторил "хозяин" сопровождающим офицерам, которые начали занимать места в дверном проёме, боясь пропустить зрелище.
Я занял позицию в ожидании боя, хозяин тоже встал в боевую стойку. Я когда-то в юности занимался боксом, если вы помните. Боксёр имеет силу в руках, в восточных единоборствах ведущая роль в атаке принадлежит нижним конечностям. Боксёру к тому же много места не нужно, как каратэисту. На этом я и строил свой расчёт в предстоящем бою.
Мы сошлись, обменявшись чувствительными ударами. Я сразу почувствовал, что удар у моего соперника будь здоров и не нужно находиться с ним на одной прямой. Он бил сильно, лягался как жеребец, но я, уворачиваясь корпусом, значительно ослаблял его атаки. Зато я, приближаясь к нему и будучи защищён, лупил его как грушу, нанося ему серии мощных ударов, которые здорово подорвали его силы и перебили ритм правильного дыхания.