- Михаил! - я слегка запнулся. Хотел сразу задать ей интересующий меня вопрос, но не хватило мужества.
Мы занялись своими делами. Установили БТР на неширокой улице, развернув их носами в разные стороны. Так удобнее вести огонь в случае внезапного нападения. Так же есть шанс уйти на одной из машин, пользуясь второй как прикрытием. Я определил первому стоять в карауле Луке, который без лишних слов взобрался на броню БТР и прихлёбывая холодное пиво, взятое из холодильника нашей первой машины, начал вести обзор улицы с обеих сторон.
Пока мы стирались и мылись, набрав колодезной воды, я поручил Лилиане приготовить нам ужин, для которого нашлись в избытке различные консервы и концентрат картофельного пюре, которые мы перетащили на кухню. Попросил приготовить её крепкое кофе из зёрен, если она умеет. Лилиана, выслушав мои наставления, ушла стряпать.
Я обмылся холодной водой до пояса, смывая с себя пот и грязь. Вымыл ноги. Странно, но раньше я никогда не любил мыться холодной водой, предпочитая сауну с друзьями. Другого просто для меня не существовало. Теперь, после ГУЛага мне всё было нипочём. Только сейчас я вспомнил слова Штерна и поразился их железной логике. Да, курсант, прошедший тюрьмы и лагеря, становиться крайне неприхотливым в быту, следит за своей речью и поступками, старается тщательно продумать наперёд свои действия.
Всё верно. Я мысленно поблагодарил Штерна, растираясь до красна полотенцем. Я постирал своё нижнее бельё и носки, развесил их для просушки. Присел на врытую в землю скамеечку и закурив сигарету, наблюдал за движением облачков на небе.
"Тяжело нам придётся", - подумал я. - "Наверное человек - это такое существо, которое сам себе создаёт кучу проблем и трудностей, а потом стремиться преодолеть их, радуясь при этом!"
Мы, сидя во дворе домика, сытно поужинали консервами, насладившись долгожданным ужином. Утолив свой голод, мы затянули неторопливый разговор. Сказать честно, поначалу разговор не клеился и был отрывочный, невесёлый. Все мы, не исключая меня, осознавали, что наш привычный мир, в котором мы жили относительно беззаботно, без жалости к нам разбился вдребезги и собрать его из образовавшихся фрагментов будет практически невозможно.
Все мы потеряли связь со своими родными, друзьями. И справедливо подозревали, что можем их никогда больше не увидим. Мы не собирались отказываться от попыток наладить свою жизнь, но видели, что это будет нелегко.
Также как сотни лет назад солнце медленно уходило за горизонт, так же как много тысячелетий назад над нами простиралось безбрежное небо с размытыми пятнами облаков, играющих на закате яркими красками. По-прежнему ветер играл в кронах высоких деревьев. Слышалось беззаботное щебетание птиц.
А впереди нас возвышался уже другой, чужой и непонятный нам мир. Но какой он будет, мы ещё до конца не могли себе представить. Хотя уже многое было понятно. Теперь электричества почти нет, хотя во многих домах сохранились автономные движки, способные вырабатывать электрический ток. Но их не много, а большинство из них скоро остановятся от нехватки горючего. Потому, что бензин, керосин и солярку больше никто не будет производить. Даже поломка движка это полная катастрофа. Не все умеют их ремонтировать, а те кто и умеет, не найдут подходящих деталей. Но уже в значительном количестве присутствуют солнечные батареи, которым вовсе не нужно топливо. Им нужно солнце и ничего больше. Но и они могут стать бесполезны с приходом "ядерной зимы"…
Отсутствие электричества автоматически превращает стереовизоры, компьютеры и массу бытовых механизмов в бесполезную кучу ненужного железа и пластика. Не работает радио, интернет и телефонная связь. Посмотреть на нас со стороны – мы обычные пещерные люди. Правда, ещё работает автотранспорт, мы пользуемся автоматическим оружием и носим синтетическую одежду изготовленную на фабриках. Но всё это дело времени. Автомобили поломаются, патронам придёт конец, а одежда износиться. А что дальше?
А ничего хорошего, потому что даже пищу мы едим почти исключительно консервированную из банок и тюбиков. А её запасы ограничены. Не потому, что мы её быстро съедим, а по срокам годности. Она испортиться, причём очень быстро. Уже сейчас нарушены условия её хранения. И лекарства скоро испортятся, а новых у нас нет и не будет. Когда мы израсходуем запас, который сможем себе сделать мы станем бессильны. Если конечно, не одичаем, слившись с природой.
Но этого никому не хочется. Человек, познавший уют, с трудом сможет перейти к жизни в пещере. Но для того, чтобы жить в первобытно-общинном строе тоже необходимы определённые навыки. Например, плести корзины из ивняка или верёвки из стеблей конопли. А кто сейчас владеет навыком строительства без гвоздей? Кто владеет умением хлебопашества или животноводства? И одежду или обувь мы изготовлять не умеем.
Правда у нас есть библиотеки, в которых можно почерпнуть что-нибудь полезное. Придётся переучиваться, перестраиваясь на новый жизненный ритм. Но это не всем по плечу. Подавляющее большинство людей не готовы жить иначе. Жить они, разумеется, хотят, но, к сожалению, не смогут приспособиться к новым условиям. Единственное на что они способны, это примитивное собирательство. Пока есть склады и магазины, они выживут. А потом? Потом их ждёт смерть от голода.
Я решил поделиться со своими спутниками собственными соображениями происходящего и люди ожили, встрепенулись. Они выслушали меня заинтересовано с серьёзным видом и сосредоточенностью на лицах.
- Всю свою жизнь мечтал поохотится на мамонта с дубиной! – зло произнёс Штык. – Надеть на себя шкуру оленя, обвешаться побрякушками и ракушками и потрясая каменным топором, матюгаться на Луну! Хорошие у нас планы на будущее.
- Шутишь так? – спросил Лука.
- Какие тут шутки, если Михаил все верно сказал! – Штык бросил взгляд на Луку. – Так оно всё и случится. Ты ещё вспомнишь этот разговор, когда лёжа на грязной соломе, будешь вычёсывать блох у своей немытой и вонючей самки и плодить новых дикарей-людоедов!
- Осторожней на поворотах, а то споткнёшься! – буркнул Лука, метнув в сторону Штыка недобрый взгляд.
- Ша, братцы, проехали, - вмешался я. – Нам нужно жить в мире. Вместе мы сила, а перессоримся, разбежимся в разные стороны, и ничего хорошего не произойдёт. Всем только хуже будет. Утихните.
Штык пожал плечами, словно объяснял: "Я – не я, и лошадь не моя". Лука пожевал губами и тоже успокоился.
- А может всё совсем не так плохо? – подал голос Евгений.
- А что тут хорошего? – сразу ответил Штык. – Ёж, что тут хорошего?
- Не паникуй! – напомнил Лука.
- Да я вовсе и не паникую! – ответил Штык громким голосом, но тут же осёкся и взглянул в мою сторону: - Говори, Ёж, чего ты хотел нам сказать.