- В твоих знаниях я больше не сомневаюсь... Люди мне нужны. У меня для тебя есть специальное предложение, - сказал я с важным видом и многозначительно посмотрел на казацких старшин. - Экономисты нам пока не требуются, но зато есть острая нужда в подсобных рабочих. Поднести, разгрузить, перетаскать тяжести. Ты человек молодой, здоровый. Как раз подходишь для подобной работы. Так как?
- Рабочим?! - округлил глаза экономист. - Носильщиком? Я? Как можно!? Я имею высшее образование, опыт работы управленца и мне после всего этого ходить в подсобных рабочих? Меньше, чем начальником отдела я...
- Умолкни, говорун! - рассержено рявкнул я. - Ты зачем пришёл ко мне такой учёный? Получить хорошую, сытную должность и сидя в офисе или правлении, давать мне ценные советы? А у тебя советов не спрашиваю! Думаешь, что мне нужны твои наполеоновские планы и многотонные отчёты на бумаге? Мне нужны фермеры, строители, водители, солдаты, даже землекопы. Мне не нужны экономисты, которых нужно содержать за счёт труда других казаков. Убирайся прочь, умник, и не попадайся мне больше на глаза!
Старшины и казаки, которые слышали наш диалог, дружно рассмеялись. Горе-экономист тут же поспешил испариться. У него хватило ума понять, что дальнейшее препирательство может для него плохо закончиться.
Мы ехали по дорогам на восток. Часто делали остановки, давая себе отдых. Наверное, поэтому ни одна из наших машин в пути не разбилась, не оказалась кверху колёсами в кювете. Единственные наши поломки в дороге - два пробитых ската - были сразу же устранены и мы снова продолжили своё движение.
Первая живность, которая мне попалась на глаза на одном из ночных привалов, была серая кошка. С ней забавлялись дети. Кошка, которую они наперебой кормили мясными, рыбными консервами и копчёной колбасой, лежала у них у всех по очереди на коленях и издавала хрюкающие и урчащие звуки, напоминавшие тихий рокот мотора.
Тут у меня впервые промелькнула мысль о том, что неплохо бы где-то достать коз, курочек и другую полезную в хозяйстве скотину.
17 августа 2134 года. 02 часа 14 минут по местному времени.
Пензенская область. Посёлок Беково.
***
Я задыхаясь бегу по тайге, сзади слышен захлёбывающийся лай собак. На мне ватник с нашитым на нём номером. Ветки деревьев больно бьют меня по лицу. Неужели я сбежал из лагеря? Из какого? Не могу понять.
Сзади раздаётся несколько выстрелов, я почувствовал, как что-то тяжёлое ударило меня в ногу. Боль пронзила меня. Попали. Больно-то как! Я ранен. Всё, теперь мне конец...
Меня окружили гогочущие солдаты и лающие собаки. Офицер НКВД, руководящий погоней, приблизил ко мне лицо:
- Ты - мертвец! В лагерь мы тебя возвращать не будем. Зачем тащить тебя целиком? Твоей отрубленной головы для показа начальству и остальным зэка для устрашения будет вполне достаточно...
- Шмарануть1 меня хочешь, пёс позорный, меня, магирана? - кричу я. - Плюй, падла2! Потом кровавыми слезами умоешься, когда на Лубянке товарищ Берия прикажет тебе все кости переломать!
"Причём тут товарищ Берия? Зачем я это крикнул?"
Солдат передёргивает затвор карабина и наводит его на меня. Я смотрю в чёрное дуло, дышащее на меня запахом смерти. Я дёрнулся и ... проснулся.
- Миша, Мишенька, успокойся, я тут, рядом! - услышал я голос Лилианы. - Это всего лишь плохой сон.
Я почувствовал узкую ладошку Лилианы у себя на щеке.
Чего нельзя отнять у женщины, так это её внутреннюю сущность. И не важно, сколько ей лет, двадцать или пятьдесят. Она всегда остаётся женщиной. Успокаивающий голос Лилианы окончательно выгнал из меня остатки ночного кошмара. Щёлкнула кнопка фонарика, Лилиана убавила его мощность до яркости одной свечи.
- Какие странные слова ты произносил, Миша, - сказала полушёпотом Лилиана. - Я таких даже не слышала: "магиран", "шмарануть".
- Это очень старые слова, - пояснил я и не желая развивать эту скользкую тему, попросил: - Дай мне, пожалуйста, воды.
- Может молока?
- Нет, лучше воды.
Лилиана достала флягу с водой и подала мне.
- А почему ты произнёс фамилию Берия? Он, по-моему, жил лет двести тому назад.
Другой человек, на месте Лилианы не обратил бы внимания на мои вскрики, приняв их за бред. Но не Лилиана. Она - учитель истории. Пришлось мне рассказать ей про свой сон.
- Ты совсем измучился, Мишенька. Я же всё вижу. Ты хочешь сделать мир лучше. Но ты устал и тебе снятся кошмары...
При этих словах Лилиана начала расстёгивать пуговицы на своей куртке, потом медленно сняла её. За курткой последовала майка. Ничего на ней кроме штанов больше не было.
Увидев её полуобнажённой я ахнул, но был уже не в силах оторвать свой взгляд от её груди. В горле от волнения у меня пересохло.
- Лиля, ты что делаешь? - хрипло спросил я.
- Тебе надо немного расслабиться. Снять напряжение, - просто отозвалась она, расстёгивая ремень на своих брюках.
- Лиля, так же нельзя! - я попытался её остановить. Она замерла, посмотрев на меня, спросила:
- Я тебе не нравлюсь?
- Да что ты такое говоришь? - возразил я. - Нравишься, даже очень!
- Тогда почему нельзя? Что тебя смущает? Мужчина и женщина вместе - это вполне естественно. Ты не женат, ты не гей, не старый и не больной. И сам только что сказал, что я тебе нравлюсь.
- Но, - я уцепился за последнюю слабую попытку вразумить её. - Что о нас скажут люди?
Но у неё наготове уже был ответ:
- Люди? Люди уже давно про нас это говорят, хотя ты, конечно, этого не знаешь. Теперь, всё?
- Почти.
- Что ещё? - она не собиралась сдаваться и видимо решила довести своё задуманное до конечной точки.
- Почему я?
- Что?
- Разве у нас мало молодых мужчин, что ты выбираешь меня. Мне, девочка, уже за сорок. Лет через десять-пятнадцать я уже буду стариком. А ты останешься ещё молодой женщиной, по-прежнему красивой и привлекательной. Не стоит тебе сейчас делать глупость, за которую ты будешь казнить себя всю оставшуюся жизнь.
- Откуда тебе знать какая я буду через пятнадцать лет? - она с печальной улыбкой посмотрела на меня. - Может быть, я превращусь в неповоротливую толстуху, на которую не посмотрит не один мужчина? А почему я выбрала тебя? Разве я знаю? Полюбила и всё.
Женщина подсознательно всегда знает, кто ей нужен. И переубедить её, если не существует табу, никак невозможно.