Ну а в последние двести лет, когда правил этот выживший из ума и магического дара козёл, то есть правитель Якубус, уже и не могло быть, наверное, никаких сношений с людьми. Зеркало сломалось, а Якубус был точно не тем чёртом, что сумел бы создать настоящий магический предмет.
Как он стал правителем? А всё интриги, интриги… Бесовская ложа интриговала против конклава демонов, вот и доинтриговалась – черти под шумок узурпировали власть, посадив на трон, как водится, самого бездарного и тупого…
Старый демон покосился на Тиллит, не позабыла ли она уже свою пустую идею выбиться в моралистки? Но та сидела, надув губки, и позиций сдавать не собиралась.
Пакрополюсу, в общем-то, не жалко было бы принять демоницу в организацию, от которой он пока не видел никаких благ, приди это в голову ему самому. Дело-то было безобидное: права принимать кого-либо он не имел, и новый правитель тут же опротестовал бы это решение. Но поддаться на шантаж бабы?
Борн же тем временем химичил с магической дверью. Да, к ужасу прочих созданий Ада, он был прекрасно знаком и с химией. И знал, что будет, если смешать тёртый заколдованный камень и мертвую кожу существ глубинного Ада, катализированную живой кровью демона. Кровь была у него в избытке, а поскрести ошейник из кожи гургла можно было об ту же каменную дверь. Пропорций он не помнил, но со второй попытки дверь ослепительно вспыхнула и сгорела дотла.
К сожалению, вспышка не укрылась от стражи. Борн долго слушал стук собственного сердца и гул перебранки, наконец, раздалось совсем близкое:
– Нет, ты иди! Это я вчера проверял крайний коридор!
– Ах ты, ленивая свинья!
– От гуся слышу!
– От гуся?
– А ты – баран! Баран, бе-е!
Донеслись звуки потасовки, звон алебард…
Борн кинулся в свой угол, кое-как приставил к горлу цепь, вжался в камень. Стражники были бы смешны, не сиди он сейчас взаперти, в каменном мешке, где его магия почти не имела силы, разве что предвидение баловало иногда случайными картинами с воли.
Потасовка завершилась, судя по звукам, со счётом 2:1. Двое пошлёпали назад, волоча за собой алебарды, а третий направился, прихрамывая и ругаясь, к камере Борна.
Дохромав, он изумлённо уставился на узника через решётку из адского древа. Да так и замер, открыв рот.
Стражник – профессия унизительная для свободолюбивого адского племени. В стражники нанимается самое низкое отребье Ада – полусущие-полусвиньи, жалкие плоды соития со зверями любвеобильных чертей. Они почти лишены магической силы и отвратительно глупы.
Но ведь и Борн был сейчас таков же! Зачем он обратился со своей бедой к Правителю Первого круга Ада Якубусу? Не проще ли было самому подняться в земной мир? Закон?.. Да разве можно надеяться в этом мире на соблюдение каких-то законов, кроме физических?
«Вот если плюнуть на камень – слюна испарится. А если плюнуть стражнику в морду – не факт, что он решится поднять решетку и вломить пленнику древком алебарды, – размышлял Борн. – Можно бы рискнуть, плевок – дело оскорбительное. Но, если встать, даже эта тупая свинья сумеет заметить, что цепь не прикреплена к ошейнику…»
Стражник продолжал пялиться на решётку. Ему явно не хватало чего-то в оформлении камеры, но он не мог сообразить, чего именно.
Борн сжал кулаки: ну войди же? Разберись, что происходит? Подними решетку! Однако стражник только хлопал глазами. Его коротенькие белые ресницы торчали иголочками, делая физиономию его ещё более похожей на свиную.
Борн напряг бицепс и снова расслабил руку. Плоть плохо противостоит копьям и топорам, даже если оружие не заговорённое, а на это не стоит и надеяться.
Наконец, стражник догадался, что дверь исчезла. Он потрогал решётку, чтобы убедиться, что уж она-то на месте, хрюкнул от удивления.
– Эй ты, мразь? – окликнул он Борна.
Тот не поднял головы. Огрызнуться он мог, но вряд ли это разозлило бы стражника настолько, что тот решился бы на близкий контакт. А значит, - не стоило и сил тратить.
Свиномордый стражник снял со стены факел, внимательно осмотрел решётку и, почесав в затылке, потопал обратно. Сейчас он сообщит о происшествии начальнику стражи, тот вызовет тюремных магов чинить дверь… Полчаса-час и весь план побега может рухнуть!
Борн кинулся к решётке. Вот же дурацкое дерево! В огне не горит! Магии не боится! Он научился писать на нём, выжигая тоненькие дорожки, но прогорало от этого дерево едва ли на волос, да и смесь «чернил» была сложной.
Локки, всё ещё изображающий браслет, разогнулся и впился зубами в решётку.
– Ты чего, дурной? – пробормотал Борн. – Отравишься!
Но рептилия грызла дерево с явным удовольствием.
«Стоп, – подумал Борн. – Не боится огня и магии. А как же его обрабатывают? Да, костями же! Оттого и решётка была отгорожена от пленника дверью!»
Он попробовал сделать что-то с твёрдым древом ногтями, не сумел, плюнул на сантименты и вцепился в деревяшку зубами, как Локки.
«Ничего, – думал он. – Сломанные зубы отрастут. Главное – перегрызть хотя бы одну перекладину, чтобы просунуть голову. Плечевой сустав можно и вывернуть, не сдохну. Только бы скорей. Тупые охранники вполне могут призвать по причине ЧП и магическую стражу, а уж от духов не укроется ничего!»
Борн торопился. Он не знал, что по случаю смерти Правителя свободолюбивые духи стражи давно разлетелись по своим делам, и темницу охраняли теперь только свиномордые, слишком недалёкие для того, чтобы сообразить, что время безвластия новый правитель всё равно вычтет из их зарплаты.
Челюсти ныли, горло свербело, пот заливал глаза. Адское древо – не строевая сосна, но и не кустарник, стволы на решетку пошли потолще руки инкуба.
Он долго давился жёстким деревом. Наконец, посчитав, что достаточно углубился в одну из перекладин, изо всех немагических сил навалился плечом.
Дерево треснуло, острый обломок глубоко воткнулся в руку, но Борн, не обращая внимания на боль, уже просунул голову в отверстие. К боли ему было не привыкать.
Тем более что в дальнем конце коридора уже возникли шлёпающие звуки. Так ходила босая тюремная стража.
Инкуб с трудом протиснулся в проломленное отверстие, обернул Локки вокруг запястья, зажал ладонью кровоточащее плечо, чтобы сияющие капли не выдали его, и побежал в противоположную шлепкам сторону.
– Ну, сама подумай, зачем тебе эта должность, женщина?!
– Ах, вся проблема в том, что я – женщина? – Тиллит изогнула губы в усмешке. – Ну тогда твоя проблема в яйцах! Отрежь их и брось свиньям! Подумаешь – не сумеешь починить зеркало, и Сатана превратить тебя в золотой фонтанчик? Ах, я и позабыла, ты же ещё не Правитель. Пожалуй, это будет фонтанчик из козьего дерьма?
Удивительно, какими обидными показались Пакрополюсу такие простые оскорбления. Видно, он интуитивно ощущал свою похожесть именно на козла, и Тиллит наступила на самоё больное пятно в его самолюбии. Вот назови козлом иного – он только засмеётся. А назови петухом, так, может, и убежать не успеешь. Кто к чему слаб, тот на то и реагирует.
А может быть, в роду у Пакрополюса действительно были в каком-то колене обычные козлы? Потому что слова Тиллит просто вывели его из себя.
– Да как ты смеешь, проклятая ведьма! – взревел он.
Тиллит захохотала. Вот и соскочил с уважаемого демона весь лоск его многотысячелетней мудрости. Кто козлом родился, тот таковым и умрёт!
Пакрополюс тоже понял, что выставил себя в глупом виде. "Да и, в конце концов, с чего он взял, что этой женщине что-то известно о Борне? – осенило его запоздало. Он – глава высочайшей комиссии, у него есть право потребовать, чтобы Борн явился сейчас же под его очи! Если проклятый Борн жив и рискнет не выполнить повеление, тогда… Тогда… Вот тогда и можно будет подумать над словами Тиллит".
Пакрополюс откашлялся и возгласил:
– Приказываю Борну, называемому Проклятым, явиться сюда живым или мертвым!