Мир Серединный под властью Отца людей Сатаны.
Год 1203 от заключения Договора,
Месяц Урожая, день 13-й
Алисса спала. Она присела на лавку, и сама не заметила, как сон сморил её.
Рядом на земляном полу кухни возилась девочка с глуповатым, но свежим лицом. Она напевала, перебирая сушёный горох и выбрасывая на неметеный пол шелуху и семена сорных трав.
Ой, ладоньку!
То мини же поцелуй!
Так мы с тобой обнимались,
Так мы с тобой целовались.
А то бесы набегут,
Да ладоню заберут!
Девочка пела на нижнем наречии, и тихонько улыбалась сама себе, хоть на лице видны были грязные дорожки от слёз. Подол её короткого платья измялся, волосы выбились из косы.
Допев куплет, девочка поднимала голову, с надеждой и любовью смотрела на спящую. Она боялась даже думать о том, что придётся одной выходить из кухни, где было тепло, где спала её спасительница и наставница. Она по-детски чуралась того, что вокруг, думая, будто пока она здесь – прочий мир просто не существует.
Где-то высоко дёрнули за шнур, и в комнате зазвонил колокольчик. Девочка подняла голову. Алисса же вздрогнула и проснулась.
Она выпрямилась на лавке, бездумно оправила платье, встала и подошла к крепкой деревянной двери. Там Алисса прислушалась, и только потом отодвинула засов. Бесшумно ступая и озираясь, она поднялась по узкой крутой лестнице в обеденную залу и застыла на пороге.
Пахло гарью и разогретым металлом. Пол так и остался замусоренным, хоть она и посылала мальчишку конюха прибраться и вымести грязь. Блюда стояли на столе в беспорядке, рядом с кувшинами для вина высились пыльные бутылки – кто из слуг посмел поставить их на стол, не протерев?
Фабиус за ночь осунулся и посерел лицом. Но что человек, даже демон выглядел усталым и измученным.
– Доброго восхода, девочка, – сказал магистр Фабиус, тяжело поднялся из-за стола.
Он подошёл к Алиссе, ласково и аккуратно приобнял её, словно боясь раздавить.
Та судорожно вздохнула, коснулась глазами его щеки и тут же отвела взгляд, не решаясь перебить мысли магистра вопросом, который он мог прочитать в ней.
– Я должен ехать в город, – продолжал маг тихо и устало. – Нужно организовать размещение беженцев и предотвратить беспорядки: бандиты всё ещё бродят по улицам, будоража народ. Я попрошу тебя никого не впускать в дом. И от моего имени объявлять всем, что префект болен и к людям выйти никак не может. Никак!
Фабиус обернулся и посмотрел на демона в костюме магистра Ахарора. Слишком смуглого, с алыми искрами в глазах, но издалека вполне похожего на богатого ловеласа, прибывшего из восточных провинций. С точёными чертами лица, тонкими запястьями и длинными пальцами, с волосами черными и волнистыми.
– Оберегай его, Алисса. Он защитит дом от бандитов, если таковые появятся, но ты должна уберечь его от молвы. Лучше бы вообще никто не узнал о том, что он здесь.
Демон хмыкнул и тоже встал из-за стола. Улыбнулся, нервно облизал губы:
– Зови уж меня Борн, ты ведь знаешь теперь, а её – я не боюсь.
«Борн», – тихонько прошептала себе под нос Алисса.
– Проклятый Борн? – с усмешкой уточнил магистр Фабиус.
Но усмешка была невесёлая.
– А как же Совет магов? – спросил демон.
– Из церкви я пошлю ворона, там есть птичник. Это слегка растянет процедуру, но, я полагаю, что с Пакрополюсом мы как-нибудь столкуемся. Совсем же не поставить в известность Совет Магистериума я не могу.
– А если тебя спросят, почему ты не прибегнул к силе камня?
– У меня есть, что ответить, не беспокойся. И это будет даже не ложь.
Алисса покачала головой: Маг и демон говорили теперь как равные. Фабиус уже не стекленел глазами, обращаясь к порождению Ада.
Что-то случилось между ними на рассвете. Что-то, что дало им общую цель.
Фабиус тяжело вздохнул, ухватился за цепь на шее, и в разорванном вороте рубашки показался большой синий кристалл в серебряной оправе.
– Надо бы зашить, – тихо сказала Алисса.
– Пустое, – нахмурился маг, лаская пальцами камень.
– Я принесу нитки и иглу, – произнесла она твёрдо, чуть присела и выбежала вон.
Маг и не заметил, что Алисса ушла. Он был словно бы в полусне от усталости и бед, свалившихся на него. Хотел было крикнуть слугу, чтобы привели коня, уже поднял руку к шнурку колокольчика, но вспомнил, что Фенрир пропал, и вот так, с поднятой рукой, пошёл по лестнице вниз, намереваясь лично пойти в конюшню и подобать себе другую лошадь.
Однако во дворе выяснилось, что младший конюх, высокий чернявый парень, заседлал уже и вывел хитрого чубарого мерина, что норовил теперь покозлить, пугаясь то ли мёртвых, то ли живых.
Воздух был по-осеннему сладок, лишь тонкие дымки ночных пожаров поднялись кое-где над крышами. Громко командовали стражники, научая плотников как им лучше чинить ворота. Все свободные слуги и служанки столпились у задней стены дома, поглазеть на трупы ночных «гостей». Мальчишки тыкали тела палками, женщины взвизгивали в притворном испуге и отворачивались, но потом опять смотрели.
– Доброго восхода, менгир, – глухо произнёс конюх, подводя чубарого. Лицо его было мертвенно-бледным. Ведь он тоже мог бы лежать сейчас во дворе, в куче трупов, если бы не выпросился на ночь проведать мать. – Конёк резвый, но не такой выносной, как ваш. И, бывает, дурит.
Фабиус кивнул, вскочил в седло.
Чубарый попробовал поддать задом, но ощутил железную силу покалеченной химерой руки в перчатке из драконовой кожи и присмирел. Магистр направил коня к воротам, объехал стражников, и галопом поскакал к казармам.
Алисса тем временем спустилась в свою каморку, взяла корзинку с нитками и иголками, побежала, было, наверх, но вспомнила про девочку и заглянула на кухню. Там и нашла её, забившуюся в угол между лавкой и очагом. Понимая испуг ребёнка и не в силах ничего с этим поделать, она метнулась в кладовую, взяла хлеб и несколько яблок, сложила девочке в подол, усадила её на лавку и заперла дверь на замок. Ключи от всех дверей в доме префекта Алисса по должности носила на медном кольце, прикреплённом к поясу.
Решив таким незамысловатым способом проблемы ребёнка, Алисса подхватила юбки и бегом поднялась в обеденную залу, но магистра там уже не застала.
Пока женщина растерянно озиралась, инкуб, улыбаясь, встал ей навстречу, а обе дверные створки захлопнулись вдруг сами собой.
Алисса попятилась. От обжигающего взгляда Борна щёки у неё загорались, и сердце начало стучать мелко, словно у испуганного щенка.
Когда она увидела инкуба первый раз, здесь же, у дверей залы, она не могла дать волю испугу. Фабиус бездыханным лежал тогда на холодных камнях. Она и не поняла, где взяла сил перетащить магистра через порог. До демона ли ей было? Но вот теперь он стоял так близко, что тепло его тела она ощущала телом своим – грудями, бёдрами, словно на ней совсем не было платья.
Демон встряхнул головой. Пряди его чёрных волос взвились и развились, словно змеи, брачующиеся весной на вытаявшей поляне в лесу.
Не каждый мужчина умеет красиво избавиться от одежды. Многие сильные людского мира становятся смешными, когда их застают за сниманием штанов. Но с инкуба одежда стекла сама собой, словно кожа его стала вдруг стеклянной и гладкой.
Алисса смотрела, не моргая. В животе у неё заныло, словно бы Фабиус снова опустился перед ней на колени и прижался горячим лицом к лону. Она видела, как плоть инкуба дрогнула и налилась жаром. Теперь она не просто являла совершенство линий, но и ещё слегка светилась живым золотисто-розовым светом, как сосуд, наполненный изнутри и тонкий в стенках.
Демон тоже смотрел на женщину, и на лице его радость сменялась удивлением. Алисса, созерцая смуглые прелести адского создания, думала… о Фабиусе, как сладко ей было с ним. Потом в глазах её инкуб узрел лицо пропавшего мужа. Алисса вспоминала его молодым. Острым и жилистым, и даже немного страшным, когда он сбросил нарядную свадебную рубаху и штаны перед их первой брачной ночью. Вот муж… он поразил её тогда в самое сердце. А Фабиус – сумел это сердце согреть. Теперь же, глядя на демона, она всего лишь вспоминала и разглядывала.