– Что это было? – спросил старенький облезлый чёрт, потому что все прочие молчали по глупости или от большого ума.
– Договор между землёй и Адом теперь другой! – громко и яростно крикнула Тиллит.
Ей никого не хотелось посвящать в подробности, но безмолвная толпа сородичей бесила её ещё больше.
Эти-то – чего молчат? Это она, Тиллит, бывшая супруга правителя, потеряла всё! Борн не захотел, чтобы она осталась с ним в его новом мире! Старому же миру – она тем более не нужна!
Тиллит оглядела в последний раз стены тронного зала, покрытые теперь уродливыми шишками каменных наростов, и пошла прочь.
– А как же души? – понеслось ей вслед.
– Кто теперь будет наполнять наши котлы?
– Опять питаться слепой рыбой и скальными червями?
Жители Ада роптали, но ответить им было некому. В верхнем Аду маловато было старых и мудрых, ибо они стремились туда, где погорячее, а немногие, помнящие былые времена, предпочитали молчать.
Слова – это тоже ответственность, особенно, когда перед тобой толпа, где ответственных нет. Того и глядит посадят на трон да заставят командовать. Одно дело трон – в годы изобилия, совсем другое – в беду.
Да и не факт, что не испепелит железо и золото очередного кандидата.
– Да не иссякнут ваши души, идиоты! – бросил, наконец, в сердцах какой-то бес, которого утомили стенания глупцов. – Всё равно найдутся те из людей, что свалятся прямо в наши котлы. Жили ж мы как-то раньше!
– Жили, но не без Правителя, – возразил ему другой. – Без правителя Верхний Ад может и остыть.
Какой тут поднялся вой. И только черти о чём-то тихо шептались у входа в тронный зал.
***
– И тогда бог сказал мне…. – бельмастый сделал паузу и обвёл глазами крестьян и мелких деревенских барыг, собравшихся у самого большого трактира на въезде в Лимс. Там ночевали все, кто не успел попасть в город до закрытия ворот – Смотри, сказал он. Я есть, но меня нет!
Он задрал палец и посмотрел на открывших рты слушателей.
– Поняли?
Слушатели вразнобой закивали и замотали головами.
– То-то и оно! То-то и оно, – провозгласил бельмастый. – Сложны слова его! Но принёс он нам новый мир свой. И сказал, что спасутся лишь те, кто уверует, что там, за облаками, наши души ждёт теперь жизнь вечная!
Алисса ударила мерина вожжами. Темнело. Впереди виделся уже огромный холм. А от холма, как ей сказали, дорога заворачивает прямо к гартинскому мосту.
Она так устала, что едва не засыпала сидя. А дорога всё тянулась, словно хотела выпить из неё последние силы. Будто и не дорога это была, а змея, разлёгшаяся на всю даль…
Тут кошка скрипуче замяукала, и Алисса проснулась.
Мерин едва тащился. Холод сковал Алиссу, обнял, словно змея из сна. Проснулась бы она, не замяукай это несчастное приблудившееся создание?
Алисса набросила поверх плаща старую скатерть, крикнула изо всех сил и ударила старого коня вожжами. Они доедут. Такую ли они уже пережили сегодня тьму?
Борн и Фабиус, распаренные сидели на мостках. Маг уговаривал демона искупаться после бани в ледяной воде Неясыти, Борн слабо отнекивался. Он только теперь согрелся, и тут же его охватила тоска, к которой нетрезвый маг никак не мог проявить сочувствия.
– Кто я здесь? – размышлял Борн вслух. – Чужак? Адская тварь без рода и племени?
Маг кидал в воду огрызки яблок. Впрочем, ответ последовал:
– Мне-то похуже, – пробормотал он. – Я-то – совсем теперь никто. Какой же я магистр магии? Магии-то у меня больше никакой нет.
Фабиус усмехнулся: происшедшее несколько болезненно, но всё ещё веселило его. Он покосился на задумчиво бубнящего Борна. И чего он отнекивается? В бане парился, водку пил… Отчего бы не окунуться в Неясыть? Фабиус хмыкнул в бороду и схватил инкуба за руку, чтобы сигануть с ним вместе с мостков в ледяную воду!
Схватил, однако, неловко. Ладонь его скользнула по браслету, маг зацепился кольцом за костяной выступ, браслет лопнул...
Борн в ужасе вскочил, зажимая пальцами дыру. Браслет был последней его связью с миром Ада, где он родился и вырос, символом того, что тварь может уцелеть везде, если… Если…
В его ладонь ткнулось что-то живое и влажное.
Демон разжал руку. Из дыры в оболочке браслета выбиралось длинненькое зелёное тельце, с лапками, крыльями, как у летучей мыши, и радостной плоской мордой.
– Локки… – потрясённо пробормотал демон.
Тварюшка уставилась на него блестящими хитрыми глазами, расправила мягкие, ещё влажные крылья, и полезла по плечу, щекотно цепляясь крохотными коготками.
– Вот она, настоящая адская тварь! – расхохотался Фабиус. – И Междумирье её не берёт! – Ну, а ты чего разнылся, демон? Лучше скажи, что нам делать теперь с… – Фабиус развёл руками.
Борн хмыкнул. Найдя сына, который оказался дочерью (ну и что из того?), он больше не покидал его мысленно, видел и слышал везде. И он знал, что именно в этот момент сонная Малица, давно уложившая девушку в постель, пришла забрать у неё книгу, которую та читала при свече.
– Спать бы уже, – сказала кухарка, зевая.
– Да как я усну, Малица?
Девушка отложила книгу, но так и осталась сидеть в подушках, не желая засыпать. Тоненькая, с короткими мальчишескими волосами, едва до плеч, она выглядела переболевшей горячкой, и так же лихорадочно блестели ее глаза.
– Не могу я уснуть. Я всё время думаю, как же отец сможет понять меня, если я сама себя не понимаю? Да и точно ли ты знаешь, Малица, что именно он – мой отец?
– А то кто же? Ты росла здесь, на наших глазах. А то, что внутри у тебя демон, так и не такие, бывает, живут и пашут землю. Спи, завтра, глядишь, выпадет снег. Белый-белый. Видала, какие тяжёлые нанесло к вечеру тучи?
– А какой он, твой снег, Малица? – спросила девушка, кутаясь в одеяло.
– Вот и увидишь. Спи!
Борн улыбнулся.
– А какую книгу она читала? – ревниво спросил Фабиус.
Инкуб непонимающе обернулся к нему:
– Ты видел?
Фабиус почесал влажную бороду и тоже уставился на инкуба.
Локки, балансируя хвостом, стал перебираться с левого плеча демона на правое. Морда у него была предовольная.
***
В этот самый миг черти тащили Пакрополюса в тронный зал, чтобы его старой задницей проверить, испепелит ли адский трон очередного кандидата в правители или нет.
Им нечего было терять. Изжарится Пакрополюс, ну и бес с ним, а если железное кресло выберет старого демона, то у чертей на руках ещё останется 4 карты выгоды! Это же прекрасные перспективы для манипуляции троном, верно?
Бедный Пакрополюс едва не откусил язык от страха, когда руки его коснулись короны, а седалище – трона.
Однако верхний Ад не содрогнулся, золото не расплавилось под ногами страдальца, да и вообще ничего особенного не случилось. В Аду – это и есть самое знаменательное и торжественное событие – ничего не случилось!
Несколько мгновений в тронном зале было тихо. Потом Пакрополюс дрожащими руками водрузил корону промеж ушей, и черти радостно загалдели. Верхний Ад был спасён. Наверное.
***
А в мире людей воцарение адского правителя завершило утверждение нового Договора. И поверженные церкви вспыхнули в этот миг все разом.
Корни их осыпались в бездну, а пепел ветер понёс к солнцу, но не удержал – слишком тяжёл он был.
Пепел церквей чёрными хлопьями падал всю ночь. Наутро же выпал снег и сгладил лишние краски. Чёрное стало белым, сравнялось в цвете с высокой чистотой неба.
В этот год в мир людей пришла необычайно ранняя и суровая зима. Она заставила их позабыть многое из того, чем жили они последние 12 тысяч лет.
Казалось бы, разве можно забыть за одну зиму? Но ведь годы, когда они текут без перемен, легко сливаются в один страшный звенящий миг. И вот этот миг оборвался, и время потекло по другому руслу. А у новой реки – свои берега.