— Да уж. Там мозги напополам…
— Ты расстроился? — спрашиваю я.
— Конечно! — восклицает Дюббук. — У тебя было много силы, целый отряд демонов… А что теперь?
— Теперь — всё заново, — улыбаюсь я. — Это даже прикольно, не находишь?
— Нет. Не хочу быть мелким.
— Я тоже не хочу быть дрищом. Вырастем и накачаемся, Дюббук, не парься. Движение — жизнь. А в прошлой я хоть и был крутым, но застыл на месте. Вот и поплатился…
— Я тебе говорил! Надо было помириться с отцом, титул получить, власти добиться! Тогда бы этот Холод хрен до тебя добрался.
Ничего не отвечаю. Дюба в чём-то прав. У меня могли быть очень большие перспективы. Но случилось так, что я покинул свой род, да ещё и со скандалом. Жизнь магистра МГУМИ и дуэлянта меня вполне устраивала. Преподавание кормило эго, выигрыши на поединках обеспечивали красивую жизнь.
У меня была роскошная квартира, крутой мотоцикл, десятки женщин, коллекция элитного алкоголя и прочие мужские радости. Я транжирил деньги, дрался, кайфовал и плевал на всё. Отличная была жизнь.
Теперь придётся добиваться всего заново… И на этот раз я на достигнутом останавливаться не буду. Отныне мой девиз — бесконечный рост!
— Погоди, а что с Абигором? — спрашиваю я.
— Не знаю, — пожимает плечами Дюба. — Уехал.
— Значит, его можно найти. Бугороса тоже можно попытаться вернуть. И Сигиту.
— Её-то зачем? Вот кто точно нас предал!
— Как зачем? Грязная сучка должна быть наказана. Но это точно не задача номер один.
— А что номер один? — внимательно смотрит на меня Дюббук. — С чего начнём?
— С вот этой кровати, — хлопаю ладонью рядом с собой. — Надо выспаться и накопить маны. Завтра вылечусь и составлю план действий.
— Ладно, отдыхай, — говорит демон. — А я ещё по квартире пошарюсь. Может, найду что полезное.
— Свет только выключи, — говорю я и ложусь. — Тебе он всё равно не нужен.
— Ага.
Дюба подлетает и шлёпает крылом по выключателю.
Блин, подушка неудобная, кровать короткая, от постельного белья воняет. Как так можно жить?
Конечно, когда я сбежал из отчего дома, то вообще ночевал на улице и дрался с бомжами за недоеденную шаурму. Но теперь что-то отвык от романтики бедности. Да и нет здесь никакой романтики.
Бедность — говно. Моя цель — богатство и сила. Власть, авторитет и женщины.
Всё это будет. Всё впереди.
Но пока что надо выспаться…
Перед сном применяю проверенную технику накопления маны. Надо создать несложное плетение и зафиксировать его.
Сделав эту процедуру, моментально отрубаюсь. Даже то, что Дюба гремит ящиками, меня не останавливает.
Утром просыпаюсь разбитым. Такое чувство, что вчера меня избили. Смешно, ха-ха. Потому что меня и правда вчера избили. Дважды, можно сказать. В обоих телах.
С трудом отрываю звенящую голову от подушки и оглядываюсь. Квартира выглядит ещё ужаснее, чем вчера. Дюба похозяйничал. Всё перерыл и разбросал. Интересно, отыскал что-нибудь полезное?
— Доброе утро, Дюббук, — вслух бормочу, направляясь в ванную.
Пыщ! Он появляется на бачке унитаза как раз в тот момент, когда я начинаю облегчаться.
— Ты меня так не пугай, — говорю я. — А то можно не только по-маленькому, но и по-большому неожиданно сходить.
Дюба не обращает внимания. Смотрит на моё лицо и качает рогатой головой:
— Выглядишь ещё хуже, чем вчера. Распухло всё.
— Да плевать. Сейчас лечиться сяду. Маны вроде бы нормально накопилось.
— Как скажешь, — демон опускает взгляд ниже. — О, надо же. Хоть в одном месте тебе повезло.
— Не пялься, извращенец, — стряхиваю последние капли. — Смой лучше.
Дюба топает по кнопке на бачке, а я иду к раковине. Смотрю в зеркало — да уж, лицо и правда как у алкаша после битвы с собутыльниками. Неприятненько выгляжу.
— Признавайся, что сумел ночью добыть, — говорю я.
— Кроме ещё парочки журналов с голыми тёлками?
— Да, кроме них. Я всё равно предпочитаю живых женщин.
— В этом теле тебе никто не даст, — смеётся Дюба.
— Ошибаешься, — ухмыляюсь я и начинаю чистить зубы. Невнятно спрашиваю: — Так и?
— Зачарованный сургуч для печатей, — демон загибает палец. — Ножик складной, но его я себе заберу.
— На фуя те ноф? — усердно работая щёткой, спрашиваю я.
— Резать!
— Угу. Ну лан, — сплёвываю. — Что ещё?
— Денег тридцать два рубля и верёвку.
— Верёвку?
— Да.
— Нахрена мне верёвка?
— Откуда мне знать? — пожимает плечами Дюба. — Может, вздёрнуться захочешь.
— Ага, не дождёшься.
Хм. И нахрена она была нужна Могильному? Ладно, неважно.