"Откуда здесь ребенок?" — только и успела подумать Алька, в то время как воздушное создание решительным шагом пересекла гостиную и уставилась на альбом в ее руках.
— Простите, ниата, но это — мое, — решительно сказала она.
Голос напоминал перезвон тонких хрустальных бокалов.
Алька невольно посмотрел туда, где на обоях продолжала сидеть улетевшая с рисунка бабочка. Девочка пока что не видела белого пятна, потому что Алька закрыла его рукой.
"Будет совсем нехорошо, если заметит", — решила она и торопливо перелистнула страницу.
— Извините, — быстро сказала Алька, — он просто лежал здесь, а я… просто жду. Поэтому позволила себе ознакомиться с содержимым.
Решительно захлопнула альбом и протянула девчушке. Та отчего-то нахмурилась, но акварели забрала, посмотрела на Альку задумчиво, исподлобья.
— Магический совет, да?
— Да, — Алька кивнула.
Она ожидала, что девочка развернется и уйдет, но вместо этого та тяжело вздохнула, положила альбом на диван, и сама села рядом.
— Я тоже частенько здесь жду.
И умолкла, о чем-то размышляя.
Наверное, это была дочь кого-нибудь из придворных, решила Алька. А вслух просила:
— Вам, наверное, скучно сидеть здесь одной?
— Не то слово, — девочка пожала узкими плечами, — но что поделаешь. Вот если бы у меня была мама… Но она умерла очень давно, я ее и не помню. Ниата Дампи иногда со мной возится, но я знаю, что ей это неинтересно. Ей куда больше нравится возиться со своими артефактами, чем с моими куклами. Хотя однажды она даже сделала мне механическую куклу на артефакте, она умела ходить и говорить "привет, Леона". Это меня так зовут. А вас?
— Алайна, — ответила механически Алька, переваривая вываленную девочкой информацию.
Значит, с ней иногда играет ниата Дампи, та самая, что поспешила на совет. И ее отец бывает на совете.
— У меня тоже нет мамы, — эти слова как-то сами собой соскочили с языка, — я тебя понимаю. Но у меня есть младший брат, он сейчас в школе для мальчиков.
Леона едва заметно улыбнулась. Она вообще, судя по всему, делала это не часто и была спокойным и серьезным ребенком.
— Вам понравились мои рисунки? — спросила она, снова беря альбом в руки.
— Очень, — правдиво ответила Алька.
И в этом не было вранья, ей действительно понравились воздушные акварели, исполненные истинно девчоночьей тягой к нежности.
— А какой больше всех? — требовательно спросила Леона, склонив голову к плечу.
Она совсем не торопилась уходить. Похоже, она отчаянно скучала весь этот день, а тут вдруг встретила человека, с которым можно просто поболтать.
Не дожидаясь, пока Алька ответит, она принялась листать альбом.
— Моя любимая акварель, это с чайными розами, — Алькино сердце пропустило удар, — почему-то я думаю, что моя мама любила чайные розы. Отец постоянно требует, чтоб приносили их в мою комнату. Постоянно, каждое утро на столе ваза с чайными розами. Иногда мне начинает казаться, что я их ненавижу. А когда я ему об этом сказала, он очень рассердился, сказал, это в память о матушке… Ой.
Алька похолодела.
Девчушка растерянно смотрела на совершенно белое пятно в том месте, где была бабочка. Потом перевела взгляд на Альку и спросила:
— Как же так? Тут же бабочка была…
Лицо девочки подозрительно сморщилось, губы задрожали, и Алька вдруг поняла, что если этот несчастный ребенок разрыдается, то она сама заплачет рядом с ней. Она вдруг словно увидела перед собой, как на ладони, жизнь этой девочки: вечно чем-то занятый отец, быть может, строгая нянька, молчаливая прислуга… и все. Никого больше. Еще и рисунок оказался испорчен.
И, понимая, что, возможно, совершает сейчас самую большую глупость в своей жизни, Алька приобняла Леону за плечи и указала под потолок, на стену.
— Вон она, Леона. Я не знаю, как это получилось… И не думаю, что об этом кому-то надо говорить.
— А, вон она где, — совершенно спокойно сказала девочка, как будто и не удивилась.