— Нет, нет, — перебил его комтур, — тем более что убиенный (а его именно что убили!) вовсе не является нашим единоверцем…
— Так же, как наш новый магистр, — с некоторым укором вставил слепец.
Лицо комтура посуровело.
— Да, как и сей великий монарх, — несколько раздраженно произнес он. И в том же тоне продолжил: — Однако погибнуть вместо него мог — даже должен был! — наш орденский брат, юный фон Штраубе.
— Значит, сам Господь уберег нашего орденского сына, — по-прежнему бесстрастно отозвался слепец...
— А вам разве не любопытно узнать, отец Иероним, как это произошло?
— Любопытство, комтур, покинуло меня вместе с умением видеть дневной свет, — ответствовал суровый рыцарь. — Тем более, уверен, вы сами обо всем сейчас мне поведаете, ведь вы для того и явились, не так ли?
Суровости, однако, и комтуру было не занимать.
— А то, что покушение на рыцаря Штраубе совершил кто-то из орденских братьев, вам тоже нисколько не любопытно? — спросил он.
— И кто же в таком случае? — как о чем-то своеобычном спросил слепец.
— Этого-то мы как раз и не знаем… Пока что не знаем, — подчеркнул граф. — Но думаю, уверен даже — мы узнаем со временем.
— Однако отчего же вы заключили, что именно орденцы причастны к злодеянию?
— Все дело в том, каким образом оно было совершено. Вам, должно быть, известно о хитроумной ловушке, изобретенной много веков назад монахом ордена, неким братом Теофилом?
— Да, камень на веревке, привязанной к дверям, — кивнул отец Иероним.
— Именно! — подтвердил граф.
— Что ж, — спокойно отозвался слепец, — в таком случае усопший долго не мучился…
— Он скончался тотчас, не успев ничего понять, — вставил фон Штраубе.
Слепец кивнул, и что было за этим кивком, одобрение или просто принятие к сведению, знал только сам Иероним да Господь Бог.
— И лишь потому вы заключили, — обратился он к комтуру, — что без орденских братьев тут не обошлось? Но поскольку убийства в этом грешном мире не так уж редки, а убийцы достаточно хитроумны, то почему вы думаете, что за столько веков никому не пришло в голову повторить изобретение орденца Теофила. Для убиения друг друга люди и не до такого додумались. С тех пор появились пушки, мортиры, мушкеты, а тут камень на веревке — эка выдумка!.. Бели вы явились, братья, лишь затем, чтобы мне это сообщить, то вы уже сообщили. Я слеп, но не глух. И коли у вас нет ко мне прочих дел, то позвольте мне отправиться к трапезе, в сей обители не любят опозданий.
Оба понимая, что больше от старика ничего не добьешься, рыцари поднялись и молча покинули келью. Спиной фон Штраубе ощущал, что бельма старца нацелены именно на него, но вот что было там, в глуби, за этими бельмами, увы, не ведал никто.
— Поедемте-ка, сын мой, ко мне и попробуем еще раз все взвесить и обсудить, — выйдя из дома и садясь в карету, сказал комтур.
Глава V
Комтур представляет свою диспозицию, а фон Штраубе узнаёт нечто новое о скрытой жизни той империи, в которую попал
— Ну, и что вы скажете, сын мой? — спросил комтур, усаживая фон Штраубе за стол. — Однако погодите. Вы все еще, я вижу, сильно взволнованы происшедшим, а излишнее волнение всегда толкает к слишком поспешным выводам. Полагаю, вам необходимо выпить немного вина, это успокаивает. Вы сами знаете, я не поощряю подобное среди рыцарей ордена, но в вашем случае вижу в том необходимость. Заодно и разделите со мной трапезу.
Граф хлопнул в ладоши, тут же появился его немой слуга Антонио (а нем тот был после того, как лет сорок назад ему за какую-то провинность вырвали язык) и жестами, — хотя слуга был нем, но не глух, именно так Литта привык с ним изъясняться, — дал ему распоряжение насчет напитков и трапезы. Фон Штраубе всегда поражало, сколь малозаметными были эти жесты и как безошибочно Антонио их понимал.
Вот и на этот раз все появилось на столе с быстротою необычайной. Лишь после того как граф понудил фон Штраубе сделать несколько глотков недурного в самом деле, очень крепкого, согревающего и душу, и тело вина, он снова приступил к беседе:
— Итак, сын мой, что вы скажете о поведении нашего отца Иеронима?
— Некоторые вещи опять же показались мне странными, — сказал барон, — однако я боюсь снова попасть впросак, как это вышло у меня с братьями Жаком и Пьером.
— И все же?.. А я снова, с вашего соизволения, выступлю в роли адвоката дьявола, чтобы не дать вашей фантазии завести вас слишком далеко. Итак?..