— В великом князе Александре… — выдохнул фон Штраубе. — Вы хотите сказать, что он?..
— Я лишь подвожу вас к единственно верному выводу, — сказал граф, — а уж называть или не называть имена — дело ваше… Но коль вы назвали это имя, приведу еще некоторые резоны. Великий князь был любим своею августейшей бабкой, и ходят слухи, что именно ему, внуку, в обход сына она хотела оставить престол. В отличие от отца именно в дворянских привилегиях его императорское высочество видит залог процветания страны. Так кого же иного, как не его желать заговорщикам себе в монархи?.. И тут неосторожно оброненные вами в карете слова…
— Но если, по-вашему, престолонаследник и без того посвящен в заговор — а ведь вы, я так понял, именно это имеете в виду?..
— И правильно поняли, — вставил граф. — Без того весь заговор был бы лишен смысла.
— Отчего же в таком случае, — продолжал фон Штраубе, — мои слова представляют…
— …такую опасность для заговора? — завершил его вопрос комтур. — Отчего не должны они достичь именно великого князя? Да оттого, что он один не должен знать об убийстве, кое неминуемо будет сопутствовать свержению Павла! Дело в том, что молодой великий князь в действительности любит своего отца. Добавьте к этому, что престолонаследник весьма набожен, оттого сама мысль об отцеубийстве ему претит. Участвовать в заговоре он мог лишь при одном условии — что после свержения отец его останется жив. И остальные заговорщики, если они мало-мальски умны — а уж они надо полагать не дураки, — должны всеми силами заверять его в этом. Тут еще одно необходимо прибавить. Великий князь с детства настроен весьма мистически. Можно предположить, что, если он узнает о тайне вашего происхождения, той великой тайне, которую вы в себе несете (а сие весьма вероятственно), то он сразу поверит в нее. А стало быть, поверит и во все ваши, как вы их называете, наития. И уж если узнает, что вы в своем наитии видели, как убивают его отца, то угроза для всего заговора будет наистрашнейшая. В слабодушии он может просто раскрыться перед отцом и заодно раскрыть имена участников заговора. Сие означает для них верную и незамедлительную гибель. Вот кто ни в коем случае не должен узнать о ваших словах! Вот почему вы так и опасны для заговорщиков! И охота на вас, как изволили видеть, уже началась! И достаточных сил, чтобы защитить вас, я не имею… Боже, как я раскаиваюсь, что взял вас с собой в эту суровую страну! Вас, кого нам должно беречь более всех наших священных реликвий!.. Ах, право, если бы я только знал…
Договорить он не успел, потому что в дверях появился безмолвный Антонио и произвел какие-то жесты. Комтур, как всегда, безошибочно понял его и сказал:
— К нам снова фельдъегерь из дворца. — И в задумчивости добавил: — К чему бы это?..
В следующий миг в залу вошел уже знакомый гвардейский капрал Двоехоров.
— Имею честь видеть рыцаря ордена святого Иоанна Иерусалимского фон Штраубе? — обратился он к барону.
Тот встал и молча кивнул.
— Простите, что отрываю вас от стола, — сказал гвардеец. — Я был у вас в доме, но вас не застал… Там, кстати — может, уже знаете — конногвардейского поручика Спирина камнем убило… — доверительным тоном прибавил он, даже осанка на миг стала менее статуеобразной. Однако тут же снова вытянулся во фрунт и отчеканил: — Имею приказ найти вас где бы вы ни были!
— А в чем дело? — спросил комтур.
Двоехоров, по-прежнему вытянувшийся, так же громогласно отчеканил:
— Велено доставить барона во дворец к его императорскому высочеству Александру Павловичу!
Услышав о престолонаследнике, граф несколько побледнел и, ни слова более не говоря, лишь незаметно для Двоехорова приложил палец к губам.
Что касательно фон Штраубе, то его это ничуть не испугало. После беседы с комтуром он понимал, что в этой стране заговорщиков великий князь был едва ли не единственным, кто не имел никаких резонов его убивать.
— Карета подана! — сказал Двоехоров. — Прошу следовать за мной.
Когда фон Штраубе вслед за гвардейцем покидал залу, комтур сзади осенил его крестным знамением и совсем тихо проговорил:
— Заклинаю вас всеми святыми, сын мой, будьте сколь можете осторожны!
Глава VI
Нападение по пути во дворец.