(«Только не доставало видеть при дворе бесстыдное лицо последнего матушкиного фаворита!..
Хотя и Безбородко и Орлов вполне доказали свою преданность в 96-м году… Еще подумаем насчет Зубова…»)
Позабавили Вы меня, граф, и запиской новоиспеченного подпоручика Двоехорова!..
(«Это тот, что с двумя «херами» перед уже двоехеровой своей фамилией!.. А даже в амурной записочке почтителен в слоге при упоминании о высочайшей особе. И слова, что все титулы и чины — тьфу против высочайшего внимания, вполне к месту ввернул. Еще бы его как поощрить?..
А вот и пришло! Граф Кирилл Курбатов больно волен стал; доносили — с французами ведет переписку.
И обедает, вопреки указу, после трех часов. Мы ему спеси-то поубавим! Каково ему будет, гордецу, когда единственная дочка станет по фамилии Двоехорова?..»)
…Считаю должным посодействовать оною подпоручика судьбе. Передайте Курбатову, граф, что Высочайший сват хлопочет о браке ею дочери Елизаветы с лейб-гвардии подпоручиком и отказ воспримет как свою личную обиду. Отказать, надеюсь, не осмелится…
(«Ба! снова озарило! Право, Двоехоров помог! Жаль, что не в этих, как выразился Пален, «толстых эполетах». Надо бы его в скором времени — в поручики…
Не одному ж Двоехорову этому свадьбу справлять устроим и еще кое-кому!..»)
…Впрочем, еще раз подумал я, граф, и о возвращении в С.-Петербург князя Платона Зубова. Сие возможно при одном условии — при браке его с сестрою графа Кутайсова…
(«Был любовником царственной старухи — пускай-ка теперь полюбится с сестрой бывшего брадобрея! А мы потом уж как-нибудь изыщем случай спросить, которая ему показалось милей…)
…На этот предмет можете снова же представить меня как Высочайшего свата, весьма обидчивого к любым отказам. Да передайте ему сие поскорее — крайне любопытствую знать, каков будет светлейшего князя Платона ответ.
Добавлю, граф, что Вами я доволен, как никем более в моей империи. Можно спокойно почивать, зная, что верный рыцарь Пален всегда стоит у тебя на страже.
Храбрый Бенигсен!
Я наконец получил для Вас высочайшее соизволение вернуться в С.-Петербург.
Счастлив, ибо в Вашем участии вижу залог успеха нашего дела.
Скоро, граф, скоро Отечество наше вздохнет от власти ненавистного уже всем Урода.
А. с нами. Светлейший Зубов, надеюсь, тоже вскорости присоединится. Жду Вас с нетерпением.
Ваша Светлость!
Непременным условием Вашего возвращения в С.-Петербург Урод поставил Ваш брак с сестрою своего экс-брадобрея Кутайсова — верно, хочет сделать из Вас посмешище.
Однако же прошу Вас — немедля соглашайтесь! Без Вашего участия наше дело слабее наполовину.
Сделайте брадобрейской сестрице предложение, а до брака, уверен, все равно не дойдет. При Вашем участии Уроду не дожить до приготовленной им потехи. Чем скорее Вы это сделаете и окажетесь с нами, тем ближе будет желанный для отечества час избавления.
А. и Бенигсен с нами. Ах, кабы Вы знали, сколь сейчас не хватает здесь Вас! Решайтесь же!
Взято мною со стола коллежского секретаря Петрова, его же, Петрова, рукой написанное:
Полагаю, им же, Петровым, судя по задумавшемуся виду, сие безобразие и сочинено.
Далее не дописано по причине вызова оного Петрова к вышестоящему начальству.
В зверинец завезен африканский единорог весом в 140 пудов. Зверь преогромной силищи, хотя потребляет лишь растительную пищу.
Также выставлен ко всеобщему обзору череп морской рыбы кашалота размерами с дорожный экипаж.