— Так что же ты горюешь? — сказала Единичка, пожав плечами. — Опускай любое ведёрко, и дело с концом.
Но мальчика совет Единички ничуть не обрадовал.
— Как бы не так! — возразил он сердито. — В том-то и дело, что выбрать надо такое ведёрко, чтобы оно одновременно касалось всех трёх стенок колодца и скользило по ним. Иначе вместо киселя останешься с носом.
Внимательно оглядев колодец и ведёрки, я убедился, что отверстие колодца — прямоугольный треугольник, а донья цилиндрических ведёрок — правильные круги. В общем, я быстро сообразил, в чём заключалась задача. Надо было в прямоугольный треугольник вписать круг, то есть найти ведёрко с подходящим диаметром.
— Всё в порядке! — заверил я малыша. — Сейчас измерю стороны треугольного колодца, затем вычислю диаметр вписанного круга, и бульон, то есть кисель, готов!
Но мальчишка продолжал капризничать:
— Ни к чему всё это! Чтобы выбрать ведёрко, полагается пользоваться только тем, что здесь написано!
И он указал на дощечку, где чёрным по белому было нацарапано:
«Длина гипотенузы — 13 дециметров, сумма обоих катетов — 17 дециметров».
— Отлично! — обрадовался я. — По этим данным легко вычислить длину каждого катета в отдельности. Стоит только применить теорему Пифагора. А там уж по известной формуле нетрудно вычислить и радиус вписанного круга.
Но тут мальчик окончательно вышел из себя:
— Не хочу Пифагора, хочу киселя! Я ваших формул не знаю!
— А четыре действия арифметики знаешь? — спросила его Единичка.
— Знаю! — буркнул тот. — Да что толку? Из них киселя не сваришь!
— А вот и сваришь, — сказала Единичка. — И даже не из четырёх, а всего только из одного!
— Как так? — спросил малыш недоверчиво.
— Да так. Достаточно знать всего лишь одно из четырёх арифметических действий, чтобы выбрать нужное ведёрко. Разумеется, с помощью тех чисел, которые указаны на дощечке. Хочешь, попробую?
Единичка, конечно, малость прихвастнула. Пусть теперь сама и выкручивается! И, представьте себе, выкрутилась: мигом схватила одно из десятка ведёрок, и оно подошло словно по заказу! В общем, через минуту все мы — мальчик, Единичка и я — лакомились превосходным молочным киселём!
Скоро маленький сластёна повеселел и разговорился.
— Люблю я это место, — говорил он, облизываясь. — Когда папа отправляется путешествовать, он всегда привозит меня сюда, к кисельному колодцу. Только прежде нужное ведёрко подбирал для меня он. А на этот раз пришлось мне подбирать самому.
— Это почему же? — поинтересовался я.
— Да потому что папа срочно уехал. Тут за ним какой-то чудак гонится…
Я насторожился.
— Вот как! А нельзя ли узнать, кто твой папа?
— Мой папа? — Малыш гордо выпрямился. — Мой папа Альбертино Джерамини-младший, первый человек во всей Терранигугу!
Тут я хлопнул себя по лбу, и в голове моей всплыло то, что я безуспешно пытался вспомнить: пресловутая марка, Чёрный Лев, развалины особняка Джерамини и т. д. и т. п… Как же мне повезло!
— А не скажешь ли, где твой папа сейчас? — спросил я осторожно, стараясь не выдать своего нетерпения.
Мальчик поднял голову и ткнул пальцем в небо:
— Во-о-он он где!
— Ах ты, маленький обманщик! — рассердился я. — Нет там никакого папы! Только самолёт летит.
— А в самолёте — папа! Оставил меня тут киселя хлебать, а сам полетел дальше в эту… как её? Эх, забыл!
— Экий ты, братец, разиня! — сказал я с досадой. — Самое главное — и забыл. Может, вспомнишь?
Любитель молочного киселя нахмурил брови и задумался. Вдруг лицо его прояснилось.
— Вспомнил! — закричал он. — Вспомнил! В Сьеррадромаде́ру! Вот куда!
Дальше я уже не слушал. Подхватив на руки отчаянно брыкающегося мальчишку, я подал знак Единичке, и мы, ни слова не говоря, помчались… Куда? Наберитесь терпения и подождите следующего сообщения. А пока до свидания!
Двадцать третье заседание КРМ,
состоявшееся у Олега, проходило под музыкальный аккомпанемент. Таня принесла гитару, Сева — барабан, скрипка нашлась у хозяина дома. Нулик скромно ограничился гребёнкой, обтянутой папиросной бумагой, хотя идея создания квартета принадлежала ему.