— Что это? — подозрительно спросил я. Сюрпризы мне не нравились.
— Еще одни Бегущие Огни, — мрачно сообщил мастер Ребенген. — В фазе активации.
Мои руки сами собой метнулись вперед. Золотая сфера противно задребезжала в руке. Я попытался протереть блюдо от магических знаков, которые там, возможно, были.
— Это что шутка, да? Шутка?
— Не совсем, — поморщился Нантрек. — По по уровню магии заклятье такое же.
Холодное пламя развеялось, дребезжание в руке смолкло. Я осторожно разогнул пальцы. На ладони лежал небольшой, прозрачный камешек, напоминающий стеклянную линзу, разве что сглаженный со всех сторон.
Ладони председателя Нантрека сложились в неизвестном мне жесте.
— В Пророческом Огне рождается Кристалл Хроноса, — торжественно объявил он. — Таинственный артефакт, согласно летописям, неразрывно связанный с Конструктивным Предвидением. Если проще, с возможностью изменять Судьбу.
Ну, Судьбу мне удавалось изменить и безо всяких кристаллов. Я повертел камешек в руках, приложил к глазу. На вид он был прозрачным, но все, что я видел сквозь него, почему-то теряло цвет, становилось серым и тусклым.
— Гм. Мрачное у нас, должно быть, будущее.
В ответ — напряженное молчание. Что я не так сказал?
Присутствующие — пятеро магов Ордена и трое, к Ордену не принадлежавших — были слегка напуганы. Один из посторонних, чью мантию украшали символы служения Церкви, выглядел особенно странно. Его взгляд уперся в прозрачный камень, рука меж тем слепо скребла воротник. Может, у него с сердцем плохо?
— Это я, — выдохнул чародей. — Из-за меня. Я внял словам искусителя и усомнился в мудрости Основателей. Убейте меня!
Прежде чем я уловил, о чем речь, камешек изменился, на мгновение стал прозрачным, как слеза, и каким-то… лучезарным. А потом треснул и рассыпался в серую пыль. Упс.
— Я не виноват!!
— Акт Конструктивного Предвидения свершился, — торжественно сообщил Нантрек. — Подобное может быть проделано только Разрушителем в ключевых точках Реальности.
— Предупреждать надо.
— Зачем?
Убью. Прихлопну стулом таракана плешивого! К сожалению, Нантрек благоразумно устроился на противоположенном от меня конце стола.
Взгляды присутствующих меж тем сосредоточились на священнике. Тот, все с тем же остекленевшим взглядом, механически выкладывал на стол какие-то предметы, снимал амулеты и церковные регалии. Мастер Ребенген встал со своего места, подошел к нему и положил руку ему на плечо.
— Не надо, патр Грефем. В любой другой ситуации да, вы были бы достойны смерти. Но вмешательство Разрушителя изменяет судьбу, дает Выбор. Мы не вправе отказать в нем никому. У вас будет возможность исправить совершенное.
— Моя Вера была слаба. Я предал Дело Божье.
— Все мы знаем, как тяжела работа Инквизитора. Ваша Вера больше, чем чья-либо подвергалась испытанию. Но теперь вопрос заключен не в вере, а в знании. Вы ЗНАЕТЕ, что постулаты Основателей были верны. А что предложили вам те, другие, помимо веры?
— Они говорили, что найден способ укрощения демонов.
— А Пустошь? Как они собирались укротить ее?
Хороший вопрос. Пустошь — это земля, заполненная дикой магией, силой, надежно уничтожающей все живое. Даже демоны переносят ее с трудом. По сути, эта малоизученная субстанция выделяется всеми живыми существами, пока они живы, а также является естественным остатком любых заклинаний. Когда концентрация невелика, дикой магии просто не видно, потом происходит качественный скачок и появляется проклятая земля — прореха в реальности, покрытая серой пылью, заполненная горьким воздухом, одним прикосновением несущая смерть. Я видел Пустошь — безжизненное пространство, унылые камни, мелкий песок. Дело не в демонах. Да, Ракши могут как-то влиять на движение Границы, отделяющей земли мертвых от земли живых, но даже если твари не придут, Пустошь все равно не остановится. Есть доказательство этому — Феналле, Забытое Королевство.
Священник поднял на меня глаза. Я живу не первый год и на меня по-разному смотрели — с ненавистью, с раздражением, с любовью. Этот человек смотрел на меня как на божество. Я бы не хотел, чтобы все люди смотрели на меня ТАК.
— Они утверждали, что они и есть Разрушители, но не способны были делать то, что сделали вы. Ложь ослепила меня, но теперь я прозрел. Я повинуюсь!
Мастер Ребенген обнял его за плечи, начал бормотать на ухо что-то успокаивающее. Мужик был в полной прострации. Мой наставник и секретарь Нантерка осторожно увели его из павильона.
Председатель звонко хлопнул в ладоши.