— Выше поднимать нельзя — шестерни может срезать, — разбил очарование Ракш. — Давно до конца не открывали!
— Ты своего брата чувствуешь?
— Да, он здесь! — Третий не колеблясь, вошел в туман и двинулся куда-то налево. Возможно, представший передо мной кошмар воспринимался им иначе, или раньше он уже имел дело с чем-то подобным. Составленный мной по книгам образ древнего мира в себя таких явлений не включал. Спрашивается, куда я лезу со своим неполным академическим образованием?
— Ты понимаешь, что это? — я шагал за Ракшем след в след, потому что всерьез опасался заблудиться.
— Да, — Третий передвигался по гулким металлическим настилам, прокинутым над светящимся узором. Стены у зала все-таки были (по крайней мере — две), но спокойнее не становилось. — Эти сволочи как-то сумели остановить процесс регенерации на середине.
Мостки кончились — впереди из пола выступало нечто, напоминающее потеки мутного льда, кажется, из похожего материала состояли кости демонов. Сосульки, растущие вверх, разъеденные светящимся туманом, тонкие и хрупкие.
Третий секунду постоял, заявил:
— Сейчас я все поправлю, — и исчез.
Я остался один в мерцающей тишине, нервно замечая, что столбы света смещаются в мою сторону. Ждать пришлось недолго — через минуту Ракш вернулся, таща на плече недодушенного охранника.
— Ты что творишь?
— Брат голоден!! Он не может считать матрицу! Ему нужна энергия!!!
Размахнувшись, Третий швырнул еще живого человека на жадно тянущиеся вверх острия. Несчастный умер мгновенно — хрупкие на вид, ледяные пики прошли сквозь тело без сопротивления. Секунду я тупо ждал появления крови, но красный цвет в этом месте был словно запрещен.
Этак он половину крепости сюда перетаскает.
— Стой! — в этой картине меня что-то беспокоило.
— Почему? — рыкнул Третий.
— Когда он восстановится, он будет большим?
— Огромным!!
— Он не пролезет в двери.
— Тогда ты убьешь меня, я регенерирую, и вместе мы…
— … украсите этот подвал. Один раз они уже смогли справиться с Ракшем. Где гарантия, что у них не получится сделать это снова?
Третий озадаченно нахмурился.
— Ну-ка, отойди! Сделаем по-моему, а когда выберемся на поверхность, вы друг друга убьете, и далее по тексту.
— Ты ведь не собираешься…
— Я освобожу Сущность Пятого, а со своей эфирной матрицей он пускай потом сам разбирается. Тебе же это помогло?
Третий не нашел, что возразить.
Подумав, я не стал вставать ногами на светящийся орнамент. Отсюда дотянусь! Мои навыки прогрессировали — теперь я осязал магию не только ладонями, и это создавало некую иллюзию объема. Не совсем то, что мог себе позволить Тень, но ведь и я — не дух. Сейчас от меня требовалась ювелирная точность, почище чем с незнакомым сейфом — стоит чуть-чуть ошибиться и нам на голову свалится большой голодный демон, ну, или еще одна обезьяна (и не известно, что лучше).
Я закрыл глаза, воскрешая в памяти мое столкновение с Седьмым, бесконечные эксперименты с мудрилами, собственный опыт. Магия царила вокруг, остро, до боли покалывала кожу, щекотала кончики пальцев, холодила и припекала. Ну, и что из всего этого — Ракш? Очень вовремя вспомнилось, что разрушение заклятий порой вызывало странные и вполне материальные эффекты, так что, у меня есть шанс вульгарно поджариться. Подумав, я не стал лезть в окружающее меня месиво, позволив потокам магии течь свободно, постепенно истончаясь в темноте. По мере того, как выдыхалось волшебство, его внутренняя структура становилась проще и рельефнее.
Иглы и нити, вбитые в пол спицы и закрученная вокруг них шерсть. Не знаю, как увидел бы их волшебник. Все это магическое изобилие было отчетливо неодушевленным, а мне нужен был Ракш — демон с Сущностью человека.
Я ждал, но мешанина заклинаний оставалась однородной. Я звал и слышал в темноте чье-то дыхание. Я тянулся и ощущал нечто постороннее. Это что-то, пушистое, мягкое и дрожащее, мне пришлось буквально выдирать из переплетения жестких канатов.
Заклятие распалось с оглушительным многоголосым воем.
Я открыл глаза, а лучше бы не открывал. Орнамент погас, темнота перестала быть Тьмой, а единственным светом остался теплый огонек лампы. Потеки льда исчезли, вместо них в неверном полумраке ворошилось… Я даже не знаю, как это словами описать. Тело с пропорциями человека, но невероятно худое и все в перьях. Перья были красивые, белые и слегка взъерошенные. Сплющенная по бокам грудь выдавалась вперед, лицо напоминало совиную мордочку. За спиной распласталось нечто, что я сначала принял за оперенный плащ. Будь я проклят, натурально — крылья! Трехпалые ладони торчали где-то на середине их длины. Мама моя…