Марвин наблюдал за перегруппировкой сил с легким любопытством и с охраной расстался без возражений. Немного отъехав от гвардейцев, Ребенген начал поучать своего молодого спутника.
— Первым делом, как только подъедем, похвалите их. Скажите, что они — молодцы и все сделали правильно.
Марвин оторопело уставился на мага.
— Неважно, как обстоят дела на самом деле. Они действовали в меру своего понимания, если мы их сейчас смутим, то вообще не добьемся внятных ответов. Хвалите их, непрерывно. Если их понесет не туда, прикажите замереть на месте. Они не посмеют ослушаться! Далее. Прикажите всем построиться, когда выполнят, скажите, что я — их новый командир. Все. Дальше — молчите, говорить буду я. Справитесь?
— Э-э… Ну, наверно.
Ребенген почувствовал, что начинает сомневаться в успехе предприятия.
По мере приближения к лагерю Пограничных Стражей лошади замедляли шаг. Маг подозревал, что все дело в гвардейце (тот ехал впереди на манер герольда), и боролся с желанием кинуть ему в спину сапог. Сколько можно озираться?! И смысл — Пограничные все равно успеют первыми. Но гвардеец, видимо, тешил себя мыслью, что сможет отбиться от воинов, давящих н'нодов как кутят.
После слов «дальний выгон» Ребенген ожидал увидеть шатры в поле, на самом деле отряд расположился в роще — единственном источнике дров для поместья. Тщательно культивируемый лес раскинулся в уютной ложбине, был редким, но обширным, сквозь подернувшиеся зеленым пушком ветви виднелся дровяной сарай. Пограничные обнаружились внезапно (где только прятались — вокруг ни кустика), четверо солдат возникли из ниоткуда и пристроились рядом с лошадьми, то ли конвоируя, то ли изображая эскорт. Молча. Ребенген стиснул зубы, ожидая, когда Марвин сподобится заметить гостей и отреагировать.
Обнаружив у своего стремени мужика с мечом, Великий Лорд очень удивился.
— Э-э… вы молодцы, — сообщил он и, немного подумав, добавил. — Пойдите, постройтесь.
Бойцы сорвались с места.
— Построение, построение! — заголосила роща.
К тому моменту, когда Лорд со спутниками добрался до конца дровяной дороги, отряд уже выстроился перед сараем, все тридцать с лишним рож (иначе не скажешь). Грязная после похода форма была, где надо, заштопана, оружие — в полном порядке, но мыться солдаты даже не пытались (чай, не лето на дворе). Не вылезая из седла, маг рассматривал неровные ряды зачарованных убийц и пытался предугадать их поведение. Обычные люди, забытые всеми на неделю, роптали бы, даже орденские Стражи ждали бы объяснений, а Пограничные лишь с обожанием пялились на своего господина (как же, приехал САМ!). Ребенген не знал, делают ли они различие между Джерролом и его сыновьями, в любом случае, Лордов Россанги они видели не часто. Нарушать воцарившуюся тишину маг не пытался. То есть, он понимал, что Марвин с радостью бы избавился от необходимости объясняться с грязным сбродом, но вот сами Пограничные такого подхода могли не понять. Решат, что выскочка-колдун перебил хозяина, того и гляди — мстить начнут. Не будешь знать, от чего помер.
Великий Лорд, не сумев поймать взгляд чародея, вздохнул и вспомнил об инструкциях.
— Вы молодцы. Хорошо справились с задачей.
Ребенген почти видел, как покидает солдат напряжение.
— Хочу представить вам нового командира, — Марвин ткнул пальцем в мага. — Это мастер Ребенген. Делайте все, что он скажет.
Маг коротко кивнул, старательно игнорируя десятки устремленных на него взглядов (укрощать новых подчиненных обычным путем у него не было ни времени, ни желания). Зато он знал другой способ безопасного общения с оголодавшими людьми — всех накормить.
— У кого нет воды во фляжках?
Дураков среди Пограничных не оказалось. Не такие уж они и дикие!
— Сержант — ко мне.
Вперед вышел дюжий мужик, равномерно покрытый щетиной (на затылке она была той же длины, что и на щеках).
— Возьмешь его и его. Дальше делаем так…
Следующие полчаса Ребенген пытался заменить команду фуражиров и раздать солдатам пайки, не вызвав сутолоки и потасовки. Самые нетерпеливые напирали, но маг был неумолим. Выстроенные гуськом бойцы получали свои порции из рук сержанта, а чародей ходил вокруг, пресекая попытки таскать друг у друга куски. Еще через четверть часа на поляне воцарилась идиллия — все сидели и жевали (а если у кого-то с голодухи прихватит живот — Ребенген не виноват).