— Ты опять видел сон, — сказала Янзе, обернувшись с козел.
— Да.
— О своей подруге? О той, которую забрал Сартол?
Целительница не проявляла особой теплоты к нему во время поездки и задавала довольно бестактные вопросы, наподобие этого, почти каждый день. Но она спасла ему жизнь, и она покинула свою деревню и своих родственников по первой его просьбе лишь для того, чтобы помочь ему найти Таммен. Хоть он и очень хотел сказать ей, чтобы она занималась своими собственными делами, он не мог заставить себя сделать это. Несомненно, она знала это так же, как и он, поэтому и задавала подобные вопросы с самого начала.
— Да, — ответил он, наконец. — Мне снилась Таммен.
— Ты любил ее?
— Где мы, Янзе? Скоро ли мы доберемся до гор Парне?
Она повернулась и посмотрела на него:
— В чем дело, маг? Ты устал от моего общества?
Нодин усмехнулся и поглядел в сторону, покачивая головой:
— Мне просто не терпится попасть в Амарид.
— Мне тоже, — сказала она, и ее лицо стало серьезным.
Она отвернулась, а Нодину стало неловко за свою неблагодарность и бестактный ответ.
— У тебя дома осталась семья? — спросил он.
Она снова взглянула на него, и луч солнца упал на ее седые волосы.
— Мы вместе почти уже две недели, и тебе вдруг стала интересна моя семья?
— Нет, не вдруг. Мне это было интересно с тех пор, как мы выехали. Но я не был уверен, хочешь ли ты, чтобы об этом спрашивали.
— А сегодня, значит, я дала тебе каким-то образом понять, что хочу поделиться подробностями своей жизни?
Маг пригорюнился:
— А вы трудная в общении женщина, целительница.
Это заставило ее улыбнуться.
— Спасибо, маг.
Нодин засмеялся, и это вызвало сильную боль. Видя, как он морщится, Янзе щелкнула языком и натянула поводья, останавливая лошадь.
— Пора менять примочки, — сказала она, залезая в телегу и становясь на колени рядом с ним. Ее лоб был наморщен, что бывало всегда, когда она занималась своим ремеслом, и Нодин видел обеспокоенность в ее глазах. Некоторые его ожоги заживали плохо. Она сказала ему об этом за ночь до этого дня. А сейчас, когда она осторожно сняла повязки с его спины, она громко выдохнула сквозь зубы.
— Стало хуже? — спросил он.
— Да. — Она снова щелкнула языком и перевела дух. — Я бы хотела найти какого-нибудь мага, прежде чем отважиться углубиться в горы. Тебе нужен более сильный целитель, чем я.
— Все маги сейчас в Амариде.
— Не все. Фарреку ведь повезло найти тебя, не так ли?
— Я думаю, что повезло как раз мне.
— Наверное, — сказала она. — Ты мог бы снова попытать удачу. Нам нужно найти свободного мага.
— Вы можете сказать мне, где мы?
Она накладывала новые повязки на его ожоги и теперь остановилась.
— Я бы сказала, что мы не более чем в двух днях пути от гор и, возможно, в двадцати лигах от самого северного водопада Реки Четырех Водопадов.
Нодин почувствовал щемящее чувство в груди и некоторое время молчал. Он, Таммен и Хенрик были здесь поблизости ранней весной.
— Я хорошо знаю этот район, — сказал он ей наконец. — Поверните к реке, когда будет возможность. Вдоль берега расположено несколько свободных городов.
— Хорошо, — ответила она и снова занялась его спиной. — Нам все равно нужно раздобыть еще еды.
Через несколько минут Янзе вернулась на свое место и велела лошади трогаться в путь. Спустя примерно час они добрались до развилки и направились к реке. В конце концов, Нодин задремал; казалось, он делал это все время, когда целительница не занималась его ожогами и не кормила его.
Когда он снова очнулся, солнце по-прежнему стояло высоко в небе, но шум реки подсказал ему, что они проехали немало, пока он спал.
— Мы приближаемся к деревне, — сообщила целительница, повышая голос, чтобы перекрыть рев реки. Он точно не знал, как ей это удается. Она никогда и слова не произносила, чтобы разбудить его, но она никогда не позволяла ему долго лежать молча после того, как он проснется. Тем не менее он ни разу не видел, чтобы она повернулась и посмотрела, открыты ли у него глаза.
— Спасибо, — прошептал он, моргая, чтобы прояснить зрение, и зевая при этом. Она все время предупреждала его, когда они приближались к какой-нибудь деревне. Это было единственной любезностью, которую она оказывала ему с самого начала. После встречи с Сартолом он не видел себя в зеркале, однако во всех местах, где они проезжали, люди с таким ужасом смотрели на него, что не оставалось никаких сомнений в том, как сильно его обезобразили ожоги. С этим он ничего не мог поделать. Самые страшные ожоги у него на лице были перевязаны; если его лицо закрыть еще хоть немного, он не сможет нормально видеть и дышать. Но он все-таки был благодарен за такую реакцию случайных людей. Он хотя бы мог подготовиться к тому, что увидит в глазах тех, с кем им предстояло встретиться.