Вирсия засмеялась, и Марар почувствовал, как у него внутри все сжимается.
Мелиор все еще была на костылях, но одета по-боевому, как, казалось, одевалась всегда. На ней была светлая блузка, темные брюки и сапоги с металлическими носами, которые носили бойцы в квадах. Волосы ниспадали ей на плечи волнами цвета янтаря, а в зеленых глазах отражалось алое свечение камня, который был закреплен в навершии ее древнего посоха. Она была убийственно прекрасна и таинственна.
Переведя взгляд с Мелиор на Вирсию, Марар не мог не поразиться разнице между ними. Мелиор была привлекательна, Вирсия — сурова, Мелиор была гибкой и компактной, как боец, Вирсия — твердой и внушительной. Одежда Мелиор напоминала всем, кто ее встречал, о ее жестоком прошлом нарушительницы закона. Парадное же одеяние Вирсии придавало ей стоический и невозмутимый вид духовного лица. По отдельности каждая была страшным врагом. Вместе они были неприступны. И они знали это так же, как и он.
— Что вы собираетесь со мной делать? — спросил он, отказываясь в это мгновение от всех своих стратегий и уловок, о которых он думал последние дни. — Вы не можете казнить меня. Вы не можете держать меня в общей тюрьме.
— Мы могли бы оставить тебя в этой, — сказала Вирсия. — По-видимому, никакого конфликта в плане юрисдикции не будет.
— Или в тюрьме во дворце Вирсии, — добавила Мелиор, словно подтверждая ее правоту. — Но, — добавила она, снова обращаясь к Вирсии, — мне кажется, что тюремное заключение — слишком малое наказание за его преступления.
— Это все, что вам позволено! — сказал он дрожащим голосом.
— Вообще-то, это не так, — сказала Вирсия. — Я потратила время на то, чтобы прочесть условия Договора, касающиеся наказания Правителей, прежде чем приехать сюда. Они вполне определенно говорят о том, чего мы не можем сделать. Но они очень неясно сформулированы относительно того, что мы можем предпринять. По-видимому, наши возможности почти безграничны.
— Я тебе не верю.
Она подняла бровь и щелкнула пальцами. Тотчас в коридор вошел один из ее легатов, неся потрепанный том.
— Здесь все сформулировано, — произнесла Уэрелланская Правительница, когда легат вручил ей книгу. — Хочешь, чтобы я тебе прочитала?
Марар сел на нары.
— Нет, — пробормотал он. — Не утруждай себя.
— Проблема в том, Марар, — сказала Мелиор, — что никто из нас не хочет взваливать на себя эту ношу и содержать тебя в тюрьме до конца твоих дней. Мы не хотим, чтобы ты находился в наших дворцовых тюрьмах.
Он нетерпеливо поднял взгляд. Возможно, еще оставалась надежда.
— Ссылка? — спросил он.
— Я связалась с Верховной Владычицей Аббориджа, — сказала ему Вирсия. — Ей ты тоже не нужен.
Мелиор непринужденно оперлась о прутья решетки.
— Какое-то время я думала, не отправить ли тебя в Тобин-Сер, но и им от тебя никакого толка, а я бы не хотела рисковать и испортить наши отношения с тамошними магами.
Они с ним играли.
— Хватит! — воскликнул он, снова вставая и начиная бродить по камере взад-вперед. — Просто скажите, что вы собираетесь со мной делать, и все!
— Ну, вообще-то мы ничего не можем с тобой сделать, — ответила Мелиор, пожав плечами. — Поэтому мы собираемся тебя отпустить.
Он застыл, уставившись сначала на одну, потом на другую:
— Что?
— Ты свободен.
Он покачал головой:
— Это какая-то шутка, да? Вы опять играете со мной в игры.
Вирсия покачала головой:
— Нет, не играем.
— Тебе придется возвращаться в Стиб-Наль пешком, — сказала Мелиор. — Я не собираюсь тратить свое золото, чтобы оплатить тебе воздухолет. Но прогулка пешком — это тоже неплохо. — Она усмехнулась. — Уж я-то знаю.
«Ерунда, — подумал он. — Я найму лодку. Как только люди узнают, кто я, они поймут, что у меня есть золото, чтобы заплатить им».
— Прекрасно, — сказал он, прилагая усилия, чтобы скрыть ликование. Он нерешительно шагнул к двери. — Так я могу идти?
Мелиор пожала плечами:
— Как только захочешь. — Она нажала на красную кнопку позади себя, и дверь его камеры заскользила, открываясь. — Можешь уходить прямо сейчас.
Все еще не веря в происходящее, Марар вышел из камеры и повернулся к обеим:
— Благодарю вас, Правительницы. Я буду всегда помнить, что вы сегодня сделали для меня.
Они обе кивнули, но ничего не ответили. После момента некоторой неловкости Марар повернулся и направился к двери, ведущей из тюрьмы. Сердце его бешено колотилось, руки дрожали, и он позволил себе улыбнуться. Ведь никто из них этого не видел.