Но, учитывая все то, что она сделала, учитывая богатство и власть, которыми она теперь обладала, она не знала, что со всем этим поделать. Понимание впервые пришло к ней в туннелях как раз перед перестрелкой, в которой она едва не погибла. Ее снова осенило во время похода ко дворцу Марара, когда возбуждения от их вторжения в Стиб-Наль с лихвой хватило на то, чтобы компенсировать неудобство от путешествия на костылях. Ей было скучно.
Годами ее единственный честолюбивый замысел заключался в том, чтобы попасть в Золотой Дворец. И некоторое время спустя после того, как она туда попала, ей нравилось управлять Налем. Но при всей своей власти и несмотря на то, что за золото можно столько всего купить, она часто чувствовала себя во дворце подобно узнице. За все это время она постепенно осознала, что быть Правительницей гораздо менее увлекательно, чем лордом. Она не то чтобы хотела вернуться в квады. Она просто хотела заниматься чем-то еще. И чем бы она ни занялась, она не хотела делать этого в одиночку.
— Я не знаю, чем я собираюсь заняться, — наконец сказала она, отвечая на вопрос генерала. Она надеялась, что к этому моменту уже получит известия от Орриса. На самом деле она хотела отправиться в Тобин-Сер, чтобы быть с ним. Но как она могла сказать такое Джиббу? Кроме того, ей не очень удобно было отправляться к магу, не предупредив его о своем приезде. — Может, я отправлюсь на поселения в Даальмаре.
— Вы собираетесь жить с гилдринами?
— Какая-то часть моей души считает, что мое место там. — Она показала на свой посох. — В частности, вот этот камень.
— Этот камень принадлежит вам, где бы вы ни были. Вам не нужно покидать дворец, чтобы заслужить его.
Она выслушала его слова, пожала плечами и снова повернулась к окну.
— Когда в последний раз вы получали от него известия?
Она скрестила руки на груди, словно чтобы унять биение сердца:
— Некоторое время тому назад.
— Вы писали ему снова?
Она чуть было не сказала ему, чтобы он занимался своими собственными делами. Но она знала, насколько ему тяжело говорить с ней об Оррисе, и поэтому просто кивнула.
— Вы мне сказали, что он много путешествует. Что он ходит по стране весь год. Может быть, он не смог вручить свои письма купцам. Наверное, в этом-то все и дело.
Она посмотрела на него через плечо и слабо улыбнулась:
— Наверное. Спасибо, Джибб.
— Но пока вы не получите от него известий, разве не имеет смысла остаться здесь, где он сможет найти вас?
Джибб был прав.
— Полагаю, это имеет смысл.
— И в любом случае, — непринужденно сказал он, — вы же не захотите оставить меня в полном одиночестве, не так ли?
— Ты и не будешь один, — ответила она с усмешкой. — Премель всегда будет с тобой.
Пропасть между Джиббом и Премелем сохранялась большую часть прошедшего года, и Джибб все еще не доверял ему, как прежде. Но Мелиор заметила, что за последние недели в их отношениях начинает появляться прежняя теплота, словно Джибб нашел в себе силы простить Премеля за его предательство.
— Премель, — повторил Джибб, покачивая головой. — На данный момент Мышь практически превратила его в гилдрина.
Мелиор подняла бровь:
— Осторожнее, генерал. Помните, с кем вы разговариваете.
Джибб засмеялся, и Мелиор удалось сделать то же самое. Однако спустя несколько секунд их веселье пропало и они уставились друг на друга.
— Я не готов потерять вас, Мелиор, — сказал Джибб с тревожащим напором.
Ей не хотелось причинять ему боль, но иногда ему нужно было напоминать о собственном праве.
— Я никогда не была твоей.
— Это не так. Даже если вы никогда не любили меня, вы были самым близким моим другом.
— Я всегда буду твоим другом, Джибб. Неважно, куда я пойду или с кем я буду.
Он опустил взгляд:
— Я это знаю.
— Знаешь, — сказала Мелиор, пытаясь изменить его настроение. — Как Правитель, ты смог бы иметь любую женщину, которую пожелаешь.