Уже в дверях Селти спохватилась:
— Ты все равно проиграла, Скотт. Ручки с черепом нет.
Лика не ответила. Она смутно слышала, как захлопнулась дверь. Спор, будущие насмешки, статус изгоя — все отошло на второй план.
Словно сомнамбула, Лика накинула халат, потянулась за грязной одеждой, чтобы по дороге в душевую отдать ее в стирку. Простые действия призваны были отвлечь, но кровавая надпись по-прежнему стояла перед глазами.
Зажмурившись, Лика дрожащим пальцем надавила на ладонь. Она ожидала нестерпимой боли, хотя бы жжения, но ничего не почувствовала.
Лика осторожно провела пальцем по коже — гладкая, без царапин. Выходит, кровь не ее. Но чья же? И кровь ли это? Лика облизала палец. Рот мгновенно заполнился характерным металлическим привкусом. Таки кровь…
Тяжело дыша, Лика с трудом преодолела пару метров, отделявших ее от кровати, и рухнула как подкошенная.
Сердце мячиком прыгало в груди, ударялось по ребрам.
Мамочки, что же с ней сделает Раян Энсис?!
Одно хорошо: то ли со страха, то ли от вкуса крови в голове ее прояснилось, Лика вспомнила все в деталях до момента трагичного падения.
— Ручка! Она в кармане брюк!
Ну вот, осталось отдать добычу Мирабель, и статус трусихи года ей не грозит. Только главной проблемы это не решало…
Может, не ходить, притвориться, будто ничего не читала? Надпись смоется, о ней никто не узнает. Мирабель тоже болтать не станет, она ведь испугалась не меньше ее. Но в глубине души Лика понимала: не сработает. Надпись есть, и Раян о ней точно не забудет.
— Хоть документы из академии забирай!
Разумеется, ничего такого Лика делать не собиралась. Бежать — не в характере Скоттов. Пусть Лика не выбирала факультет, она его не бросит. И перед Раяном тоже извинится. Не съест же он ее! Ну назначит взыскание, отправит на ковер к ректору, и все. Может, домой напишет. Последнего бы очень не хотелось, но раньше надо было думать.
Вдобавок только Раян мог ответить на накопившиеся вопросы. Собственно, их было всего два: почему падение обошлось без последствий и как Лика вновь оказалась в общежитии. Если бы Раян принес ее сюда, об этом судачила бы вся академия. Однако никто в очереди в душевую на нее не косился. Студенты лениво зевали, обсуждали свои дела и грядущие занятия, а не скандальное явление бывшего ректора с обнаженной девушкой на руках.
Отыскав глазами Джекки Ронми, неизменную спутницу-прилипалу Мирабель, Лика суетливо вложила в ее руку трофей:
— Вот!
Зевнув, сокурсница осоловело уставилась на предмет спора.
— Ну ты даешь! — с уважением протянула она. — Мирра сказала, ты не ходила, а ты…
— Я положила ее в карман и забыла.
Уфф, теперь хотя бы за ручку придется отдуваться Мирабель. Пусть тоже немного пострадает.
Контрастный душ сумел немного привести мысли в порядок.
Убедившись, что кровавая надпись благополучно сошла с ладони, Лика прикрутила холодный вентиль и еще немного понежилась под теплыми струями. Вода неизменно действовала на нее успокаивающе — красноречивый маркер отсутствия способностей. Огненным магам полагалось ненавидеть душ, а Лика могла стоять под ним часами. Но нельзя, скоро начнутся занятия.
Девушка неохотно повернула вентили и ступила на прохладный пол. Потянулась за полотенцем и замерла, не веря собственным глазам. Надпись вернулась! Мало того, начертанные на ладони слова изменились. Теперь кровью на коже вывели: «И ручку тоже нужно вернуть».
Лика прижалась затылком к стене, провела вспотевшей ладонью по волосам.
— Тебе плохо? — участливо поинтересовалась прихорашивавшаяся у зеркала старшекурсница.
Прежде Лика застеснялась бы, скорей завернулась в полотенце. Теперь ей было все равно, неважно, что она стоит голой перед незнакомым человеком.
— Тебе плохо? — повторила старшекурсница и, положив шпильки на полочку возле умывальника, направилась к ней. — Может, тебя проводить в лазарет?
— Не… не н-н-надо в лазарет! — стуча зубами, с трудом вымолвила Лика и жестом остановила участливую студентку. — Сейчас все пройдет.
— Ну как знаешь! — пожала плечами старшекурсница и вернулась к зеркалу.
Кажется, она не заметила кровавой надписи.
Лика кое-как обтерлась, наспех завязала халат и стрелой вылетела из душевой. По дороге она кого-то толкнула. Толкнула и не извинилась. Прежде за Ликой такого не водилось.
«Он меня убьет! — вертелось в голове. — А кровь разольет по пробиркам».