Бленнер сглотнул.
— Вторая инструкция? — спросил он.
— Да. «Приготовиться к бою». Это проблема?
— Нет. Нет, нет. Вовсе нет.
— Мои солдаты готовы, — сказал Вайлдер.
— Хорошо. Ожидайте опасность через двенадцать часов, — сказал Гаунт. — Если начнется бой, берегите боеприпасы. — Он повернулся и покинул ангар.
— Давайте… давайте закончим здесь, — сказал Бленнер Вайлдеру. Ему нужна была кружка воды.
В кармане его мундира была упаковка с таблетками, и он внезапно осознал желание принять одну.
Гаунт остановился снаружи лазарета и замешкался перед тем, как войти. Он понимал, что у него есть хорошая причина войти, и то, что это не было настоящей причиной. Настоящая причина, по которой Гаунт продолжал посещать лазарет, была в том, что он пытался привыкнуть к месту без Дордена.
Он снял фуражку и вошел. Внутренние настенные экраны и ставни были открыты, чтобы расширить место и приспособить раненых полка после битвы в Пределе Спасения. Лазарет все еще был весьма полон. Несколько раненых, как снайпер Нэсса Бурах, попытались сесть и отдать честь, когда увидели его.
Он поднял руку.
— Вольно, все, пожалуйста, — сказала он.
Он пошел через ряды стальных коек, останавливаясь, чтобы поговорить со столькими ранеными, со сколькими мог. Он показал жестами Как ты? Нэссе Бурах, и она ухмыльнулась в ответ и ответила голосом.
— Готова сражаться, — сказала она. Как и многие из Улья Вервун, она потеряла слух во время Зойканской Войны, и язык жестов, которые они выработали, доказал свою жизнеспособность как для действий их разношерстных отрядов против Зойканцев, так и позднее, для тайных операций Танитского Первого. Старший Разведчик Макколл давным-давно адаптировал язык жестов разношерстных отрядов Улья Вервун в качестве невербального кода полка.
Хотя, в последнее время, в личных обстоятельствах, Нэсса пыталась пользоваться своим голосом. Слова выходили с тем слегка гнусавым, закругленным качеством говорящего, который мог только ощущать дыхание своих слов, но они безмерно трогали Гаунта.
— Я знаю, что можешь, — ответил он, без жестов.
Она прочитала его губы и ответила еще одной улыбкой.
Гаунт остановился рядом с койкой Майора Паши и поговорил с ней немного, уверив старшего офицера, что новое пополнение полка, которое было в ее подчинении, было в хорошем состоянии.
— Спетнин и Жукова держат все руках, — сказал он, — и они хорошо взаимодействуют с остальными командирами. Спетнин хороший парень.
— Значит, не Жукова? — спросила Паша.
Гаунт замешкался.
— Она – великолепный офицер.
Паша села и наклонилась вперед, подозвав Гаунта ближе заговорщическим жестом, сделанным руками, которые задушили больше, чем одну из Зойканских глоток в свои дни.
— Она – великолепный офицер, сэр, — согласилась Паша. — Но, она амбициозна и она красива. Не такая красивая, как она.
Паша кивнула подбородком в сторону Нэссы, которая вернулась к своему чтению.
— Нет? — спросил Гаунт.
— Милая, глухая девочка не знает, что она красивая. Орнелла знает. Вот почему ваша дорогая глухая девочка – снайпер, а Орнелла Жукова – капитан.
— О чем вы? — спросил Гаунт.
— Я о том, что Жукова выдающийся командир. Просто обращайтесь с ней, как с любым самоуверенным амбициозным мужиком. Не дайте себя одурачить ее губами и грудями.
Гаунт рассмеялся. Ему весьма нравилась Майор Ив Петрушкевская. Она была высоким, сильным, свирепым ветераном. Он недолго знал ее, и нельзя было сказать, что они долго служили вместе. Паша была прискорбно ранена при несчастном случае во время пробития корпуса до того, как начался бой за Предел Спасения.
Но Гаунт был уверен, что она принесла кое-что Призракам, что уже должным образом считалось. Мощь, руководство, материнскую силу. Отличительную мудрость.
— По правде, сэр, — сказала она, устраиваясь на подушке, — я чувствую себя… пристыженной.
— Пристыженной? — с удивлением спросил он.
— Выбыть из строя до того, как я смогла в ярости сделать первый выстрел, — ответила она, ее рот почти сформировал перевернутую U от неодобрения. — Не знаменательное начало моей службы под вашим командованием.
— Вам нечего доказывать, майор, — сказал он.
— Всем всегда есть, что доказать, — ответила она. — В противном случае, какова цель жизни, сэр?
— Признаю свою ошибку. И хватит этих «сэр», пожалуйста. Вы – одна из старших офицеров. «Сэр» – перед солдатами, но «Ибрам» – передо мной, как сейчас.
— Хах, — ответила она, подняв руки с неприязнью. — Официальность – это дисциплина.