— Я отдаю честь своим погибшим, — тихо сказал Мерин.
Гаунт кивнул. «Книга Мертвых» была общей и популярной татуировкой среди Танитских офицеров, настолько популярной, что некоторые Вергхастцы тоже приняли ее. Из уважения, у полевых офицеров были имена людей, которые погибли под их командованием, нанесенные на кожу.
Гаунт обдумывал это неоднократно. Он хотел выказать уважение Танитским традициям, и он чувствовал, что определенные имена – Корбек, Каффран и Брагг, например – никогда не будут посторонними для него. Он ощущал это даже больше насчет Дордена.
Но было неподобающе для комиссара нарушить правила, продолжал он себе говорить.
— Это кажется единственно правильным, сэр, — сказал Мерин.
Да. На самом деле, да. За исключением того, что нет, для такой змеи, как Мерин, человека, который ранее выказывал абсолютно нулевую симпатию своим солдатам. Гаунту было неуютно из-за этого. Почему сейчас? На самом ли деле Мерин проснулся после того, как его рота пострадала в Пределе? Иди это была компенсация? Пытался ли он выглядеть, как опечаленный командир?
Пытался ли он дистанцироваться от преступления, имея имена преступников, вытатуированных на его спине «из уважения»? Костин был убит до того, как его подельников по мошенничеству могли бы найти…
Общим правилом было то, что вы не сомневались в чувствах офицера, скорбящего по своим людям. Гаунт хотел сказать что-то, но искренние жалость и сочувствие сдерживали его. Если Мерин был гнусно умным, тогда это было очень, очень умно.
А Мерин был очень, очень умным.
— Доктор Керт? — спросил Гаунт Леспа. Лесп указал на второй офис.
Гаунт вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Анна Керт сидела за столом Дордена, просматривая медицинские файлы. Она немного похудела. В ней было напряжение. Гаунт мог чуять алкоголь, который, надеялся он, был медицинским.
— Могу я тебе помочь, Ибрам? — спросила она.
— Могу я тебе помочь?
Она пожала плечами. Она казалась уставшей. Гаунт слышал из различных личных источников, что она тяжело восприняла потерю, и слишком много работала, а затем пила, чтобы уснуть. Те же самые источники говорили, что Бленнер присматривает за ней.
Такая бескорыстность едва ли была похожа на Вэйнома Бленнера.
Гаунт почувствовал укол ревности, но он едва ли мог жаловаться. Его собственные ночи были заполнены другой женщиной, и Анна это знала. Если когда и было чувство, что они ждут друг друга, Гаунт лично разрушил это.
Гаунт всегда держался в стороне от Анны Керт, частично из-за правил и приличий, и частично из-за того, что он верил, что он не был тем типом человека, в котором любая приличная женщина когда-либо будет нуждаться или которого захочет.
— Я продолжаю приходить сюда, — сказала Керт, делая жест в сторону офиса и стола. — И знаешь что? Каждый раз, он все еще мертв.
— Анна...
Она махнула ему отвалить.
— Игнорируй меня. Я просто не могу к этому привыкнуть.
— Тебе нужно...
— Я в порядке, Гаунт.
— Анна...
— В порядке. В порядке. Ладно?
Он знал этот тон, эту стойкость, эту «не налегай» позицию. Он знал это с их самой первой встречи в Улье Вервун.
— Что ты думаешь о татуировке Мерина? — живо сказал он.
— Мерин взрослый, — сказала она.
— Я просто подумал, — начал Гаунт.
— Подумал о чем?
— Может он как-то компенсирует?
— За своих погибших? — Она вернулась к своим файлам, слушая вполуха.
— Хорошо, — сказал Гаунт, — компенсирует было неправильным словом. Уворачивается.
Она посмотрела на него.
— От чего?
— От вины, с намеком на честь.
— Как так?
— Костин, и афера с пенсиями. Я думаю, что Мерин замешан. Костин не был умным. Ему были нужны умные подельники. Удобно, что Костин умер до того, как смог сдать их. А Мерин теперь горюющий и неприкасаемый.
— И, что? — спросила Керт. — Мерин убил Костина до того, как тот смог бы проговориться?
— Нет, конечно нет...
— Ты – кусок фесовой работы, как есть! — выплюнула она, отбросив файл в сторону так сильно, что он опрокинул стакан.
— Нет, — ответил он. — Я – комиссар. Я знаю, на что способны люди.
Она встала и сняла халат. Затем она повернулась к нему спиной и задрала серую майку. Ее спина была изящной, красивой, линия ее позвоночника...
Прямо под левой лопаткой был пластырь. Пальцами правой руки она сорвала его.
Дорден.