Это было до того, как корабль вывалился из имматериума и пришел к мертвой, беспомощной остановке.
— Может быть, мы должны просто оставить это в покое, — сказал Домор. — Я имею в вижу, эти штуки… Это плохие штуки, так ведь? Фесовые злые Архивражеские штуки.
— Ага, — кивнул Баск, — и, кроме того, достаточно важные, чтобы мы доставили их все. Гаунт говорит, что это может быть жизненноважно для войны. Вот почему мы все это везем назад с собой. Если они прорежут внутреннюю стену...
Домор пожал плечами.
— Поставить здесь кордон! — крикнул он. — Приготовить винтовки!
Чирия и Эулер подвели поближе огневую команду, целясь в люки.
Домор вытащил свой серебряный клинок и срезал первую печать. Затем он применил болторез к замкам. Баск взял монтировку у Веса Маггса. Как только Домор закончил, Баскевиль поднял тяжелую заслонку люка.
Они открыли люк.
— Энергии нет, — сказал Домор, смотря внутрь.
— Ага, но ты что-нибудь видишь? — спросил Баск. Глаза Домора, сложная аугметика, жужжала и щелкала, пока глаза обыскивали темноту.
— Я думаю, что несколько коробок упали, — сказал он. — Несколько ящиков.
— Босс?
Баскевиль повернулся. Вес Маггс, старший разведчик его роты, нашел электрический ящик в закрытой нише неподалеку.
— У нас здесь аварийное освещение, — сказал он.
— Включай, — кивнул Баск.
Внутреннее освещение зажглось с глухим стуком. Голубое аварийное освещение вырвалось в открытый люк.
Баскевиль поднял свой лазган.
— Давай хорошо посмотрим, — сказал он, — затем снова опечатаем.
Он с Домором вошли в трюм девяносто, следом за ними Фейпс и Чирия. Материалы были упакованы в коробки и разложены на металлических стеллажах. На каждой картонной коробке был ярлык, инвентарный номер, и предупреждения насчет порчи и перемещения. Фейзкиель была доскональна.
Две полки упали во время перехода из варпа, и картонные коробки были рассыпаны по палубе. Баск увидел глиняные таблички, некоторые целые, некоторые сломанные, среди упаковочного наполнителя, вместе с планшетами, маленькими статуями и четками, и старыми обрывками пергамента. Всего лишь некоторые из нечестивых сокровищ, ради которых они рисковали своими жизнями, утащенных из коллегии наследования Предела.
— Мы должны убраться здесь, — сказал Домор.
— Я не хочу к этому прикасаться, — ответил Баск.
— Ну, мы не должны просто оставлять это, как есть, если это настолько ценно, — сказал Домор.
— Я думаю, что мы должны. Мы не знаем, что и где лежало. Здесь никого нет, так что я говорю, что мы снова закроем это все. Когда вся неразбериха закончится, Гаунт с Харком придут сюда с описью и все будет на местах.
Домор кивнул. Он выглядел облегченным.
— Сэр?
Баск повернулся. Его адъютант, Фейпс, вошел в следующую комнату.
— Здесь еще кое-что упало, — крикнул Фейпс. — Я думаю, вы должны увидеть это.
Баскевиль и Домор пошли к нему. Во второй комнате еще три картонных коробки упали с полок на палубу. Еще свитки и старые книги, и несколько отвратительно выглядевших банок с образцами. Баскевиль не хотел думать, что может быть в них.
— Какого феса? — начал Домор.
Баскевиль сделал шаг вперед. Он не смог придумать никакого готового объяснения. Восемь древних каменных табличек выпали из одной картонной коробки. Они были расположены почти на идеальных линиях на палубе: ряд из четырех над рядом из трех, с одной табличкой в центре над ними.
— Они так упали, — сказала Чирия, как будто пытаясь убедить себя.
— Рядами? — спросил Фейпс.
Таблички были идеально расположены, как будто кто-то скрупулезно и осторожно разложил их так. Ни одна из них не выбивалась из порядка.
— Как... — пробормотал Домор. — Как это произошло? Как это вообще могло произойти?
Баскевиль встал на колено рядом с рядами. Он пристально смотрел на них. Он вспомнил яростные усилия, чтобы забрать все в грязной коллегии Предела. Он вспомнил, как Гаунт говорит ему, что Маббон признал эти каменные таблички, как вещи особенной важности. Артефакты ксеносов, невозможно древнего изготовления. Каждая табличка была размером со стандартный планшет, и сделана из блестящего красного камня. Они все были повреждены и потерты от времени, а у одной отсутствовал значительный кусок. Они были покрыты надписями, которые Баскевиль не мог понять.