— Святая, — сказала Крийд.
— Беати Саббат, да благословит она нас и присмотрит за нами, — сказал водитель.
— Рада видеть, что Урдеш силен верой, по меньшей мере, — сказала она.
— Не просто верой, — сказал водитель, переключая передачу транспортника-8 и снова поведя вперед конвой по длинному склону в направлении жилого квартала. — Она здесь. Она с нами.
— Святая?
— Да, леди.
— Святая Саббат здесь на Урдеше? — спросила она.
— Да, — сказал водитель. — Они вам ничего не рассказали?
XIII. ДОБРОСОВЕСТНОСТЬ
Урдешский Дворец занимал пик Великого Холма. Элтат был субконтинентальной столицей Северного Династического Конклава, и, как и все города-кузницы Урдеша, его местоположение и важность были обусловлены геотермальной энергией вулканического выхода на поверхность. Адептус Механикус пришли на Урдеш тысячи лет назад, во время раннего заселения Миров Саббат, и накрыли крышками и приручили пики вулканов мира, чтобы обогревать и питать свою промышленность. Урдеш был не просто стратегически важным из-за своего местоположения: он был жизненноважным, живым активом для массового промышленного производства.
Транспорт Вон Войтца, с мощным эскортом, ехал вперед по оживленным улицам на склоне холма, минуя башни заводов Механикус и паровые фабрики, которые торчали на склонах и питались энергией от геотермальных источников. Пелена из дыма и пара окутывала верхние части города, вися, как, как при погоде в горах, побочный продукт промышленности. Копоть и сажа покрывали рабочие башни и строительные залы, и зачерняли огромные символы Бога-Машины, которые были закреплены на стенах завода.
— Когда-то, — заметил Вон Войтц, — рассказывали, что Механикус использовали столько же рабочих бригад, чтобы обслуживать дворцы-кузницы, сколько их было и в самих кузницах. Им приходилось чистить и снова чистить, никогда не прекращающийся тяжелый труд, чтобы те эмблемы сверкали золотом, а белые камни стен были отполированы. Но сейчас военное время, Брам. Внешний вид менее важен, и Механикус нужна вся их рабочая сила для работы внутри. Поэтому наслаивается грязь, и великолепие тускнеет.
— Я уверен, что есть кое-какая притча, сэр, — осмелился высказаться Байота, — о самом Урдеше. Бесконечный тяжелый труд, чтобы держать его свободным от губительной грязи.
Вон Войтц улыбнулся.
— Я уверен, мой старый друг. Непокоренная гордость Урдешских Династий, вечно трудящихся. Я уверен, что адепты сочинили песни на коде об этом.
— Она на самом деле здесь? — спросил Гаунт.
Вон Войтц выглядел развеселенным, наблюдая, как растерянно Гаунт смотрит из окна транспорта на движущийся мимо город.
— Да, Брам, — сказал он.
— Сания? С Хагии?
— Она очень давно не пользовалась этим именем, — сказал Вон Войтц. — Сейчас она – Беати, во всех отношениях, номинальный глава нашей монументальной борьбы.
Гаунт посмотрел на генерала.
— Могу я увидеть ее? — спросил он.
Вон Войтц покачал головой.
— Нет, Брам. Не в ближайшее время, по крайней мере.
— Это вопрос логистики, — услужливо добавил Байота. — Она вместе с Хереппанской кампанией, в южной полусфере, во многих тысячах километров отсюда, там, где сражение наиболее интенсивное. Доступ туда затруднен. Возможно, вокс-связь может быть организована для вас.
— Как долго она здесь? — спросил Гаунт.
— С тех пор, как началась контратака, — сказал Вон Войтц. — Значит… четыре года?
— Три, — сказал Байота. — Полковник-комиссар, множество аспектов кампании изменились после того, как вы… после вашего посвящения в ситуацию. Я должен проинформировать вас о деталях так скоро, как возможно.
— Многое изменилось, — сказал Вон Войтц, — хотя, многое осталось тем же самым. Прошло десять лет, а требования к нашим усилиям не изменились.
Он наклонился вперед в своем кожаном сидении, смотря на Гаунта, локтями на коленях. В его глазах был сконцентрированный взгляд, который Гаунт не видел с самых ранних дней их службы вместе.
— Проблема все та же самая, какой и была всегда, — сказал он, — после Балгаута. Имперский фокус. Наш возлюбленный магистр войны настаивает, несмотря на советы штаба, на наступлении на Архонта и на Анарха. Мы ведем два крестовых похода в одном.
— Слайдо недооценивал индивидуальную мощь магистров, — сказал Гаунт.
— Ох, да. Именно так, — согласился Вон Войтц. — И из них, Анарх Сек наиболее опасный.